– Ах, Наташенька! – досадливо вздохнул папа. – Ты просто еще молода и ничего не понимаешь! И не смей, пожалуйста, называть ее мымрой.
А у Риты, которая тоже решила повлиять на папу, и вовсе получилась не беседа, а скандал. Деталей сестра не рассказывала, но выбежала из отцовского кабинета вся в слезах и долго рыдала за запертой дверью в ванной, так что уже думали вызывать слесаря и взламывать…
Даже невозмутимый Денис – и тот заволновался. Он, конечно, повторял сестрам: «Да бросит он скоро эту телку, зуб даю!» Но уверенности в его голосе становилось все меньше и меньше…
И вскоре разразилась катастрофа. Отец вызвал детей в свой кабинет и сообщил, что принял решение:
– Я обещаю вам: вы навсегда останетесь моими детьми. Самыми любимыми, самыми лучшими. Я всегда буду помогать вам и заботиться о вас. Но… в общем, вчера мы с мамой подали на развод.
– Ты порешь горячку, па, – твердо сказал Денис. – Ты об этом еще пожалеешь.
– Я тоже не понимаю, – подхватила Наташа. – Ну, втрескался, с кем не бывает! Любишь – и люби себе тихонько. Зачем с мамой-то разводиться?
И только Рита смертельно побледнела и промолчала. А когда они уже выходили из кабинета, вдруг остановилась на пороге и выкрикнула:
– Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу!!!
* * *
Ленчик домчал Наташу в особняк, как и обещал: к восьми вечера. Гордо постучал по часам на панели приборов:
– Как заказывали: ровно двадцать ноль-ноль.
– Молоток! – машинально похвалила Наташа, мысленно посылая водителя в преисподнюю. Это же надо так ездить: до сих пор все кишки дрожат.
Ленчик, явно рисуясь, не стал дожидаться, пока автоматические ворота распахнутся до конца, и загнал машину во двор через предельную щелку: створка прошла в сантиметре от лакированной двери «Бимера».
«Никогда больше с ним не поеду!» – пообещала себе Наташа. А Ленчик выскочил из автомобиля, галантно распахнул перед ней дверцу, промолвил:
– Добро пожаловать, Наташа!
И напоследок наградил неуклюжим комплиментом:
– Вот вы не дали мне договорить, а я скажу – сроду такого загара не видел. Супер. Вы – как индианка.
Наташа вяло улыбнулась в ответ: вот именно, индианка. В Индии – было бы в самый раз, а здесь, в интерьере элитного подмосковного коттеджа, ее загар смотрится весьма неуместно – мраморные статуи и гипсовый фонтан, казалось, требовали только белого цвета… Бледно-белого. Траурного.
Навстречу из особняка ей навстречу уже спешила вторая жена отца.
Тамара. Та самая. Когда-то они называли ее мымрой. Когда-то они, все трое детей, изо всех сил желали ей смерти.
– Наташенька… – прощебетала Тамара.
В глазах – столько радости, будто родную дочь увидела, хотя Наташа поспорить может: Тамара ее не переваривает. Но как научилась придуриваться! Мачеха легким прыжком соскочила с крыльца, бросилась к падчерице, обняла, уместила ухоженную головку на Наташином плече, запричитала:
– Наташа! Ну как же так?! Как же так получилось, а?
Объятия мачехи Наталье совсем не нравились, но вырываться она не стала. Успокаивающе погладила Тамару по аккуратной, волосок к волоску, прическе и привычно принюхалась: какие на этот раз у нее духи? Аромат оказался незнакомым, и Наташа расстроилась: похоже, совсем она на своем острове отстала от жизни и от моды. Впрочем, угнаться за Тамарой у Наташи не получалось и раньше – пока жила в Москве и сама изо всех сил модничала. Но в их негласном с Тамарой соревновании всегда побеждала мачеха. Хотя и старше Натальи всего на два года, но стиля, вкуса и таланта шикарно одеться, эффектно подать себя – у Тамары больше в разы.
Вот и сейчас, вроде бы в трауре, и плачет на Наташином плече, но так и хочется назвать ее не «безутешной», но – «очаровательной» вдовой. Платье у Тамары, разумеется, черное, и длина – строго по этикету, ниже колена, и плечи тактично закрыты. Только послушная ткань (дорогая, как минимум от «Гуччи») будто специально подчеркивает тонкую, не больше шестидесяти «сэмэ», талию и пышную грудь обрисовывает, а уж стройные щиколотки, обтянутые тонкими черными колготками, и вовсе выше всяких похвал. Из-под кружевного платка цвета ночи элегантно выбиваются хорошо промытые светлые пряди, ну а черные, тоже по похоронной традиции, туфли имеют каблук как минимум сантиметров в десять.
«Как была стервой, так и осталась», – раздраженно подумала Наташа и аккуратно стряхнула мачехины объятия.
– Тамар… я только с самолета, устала зверски… Можно, я в дом пройду?
– Конечно, миленькая, – засуетилась мачеха. – Проходи, устраивайся. Я уже и комнату приготовила, на втором этаже. Угловую. Там кровать, правда, узенькая, односпальная, но ведь ты к односпальным привыкла…
«Так всю жизнь и пролежишь в односпальной. Одна», – прочитала Наталья между строк.
– Без разницы, какая там кровать. Мне лишь бы рухнуть…
Ленчик уже подволок к крыльцу ее чемодан, но в дом не заходил. Стоял у порога, вопросительно поглядывал на Тамару.
– Ты что, не слышишь? – голос Тамары заледенел. – Второй этаж, спальня в восточном углу. Ступай.
«Ух ты, – восхитилась про себя Наталья, – какие мы стали барыни! Как вести себя с «прислугой» научились! Это ледяное «ступай» – вообще выше всяких похвал!»
Ленчика, похоже, тоже позабавили Тамарины интонации. Он дернул плечом и фыркнул – но, правда, только когда Тамара от него отвернулась. А сам пробубнил:
– Вещи Натальи Борисовны я, конечно, отнесу. Да только меня Денис Борисыч отпустил. До завтра, до утра.
Реплика его, конечно, на деле означала: «Вы хоть и крутая барыня – да мне не указ, у меня свой начальник – Денис, ему я и подчиняюсь».
– Да чего там нести? – спохватилась Наташа. – Совсем не тяжелое.
– Ладно, тогда можешь ехать, – по-прежнему царственно разрешила мачеха Ленчику. И светски сообщила Наташе: – Мы уже сели за стол, присоединяйся. Но ты ведь сначала захочешь принять душ?..
Она оглядела ее всю: от запылившихся в дороге босоножек до растрепанной прически. В глазах читалась жалость: «Вот растрепуха!»
– Всю ночь в аэропорту пришлось проторчать, – смущенно пробормотала Наташа.
Что за напасть: сколько она тренируется, чтобы не робеть перед мачехой, а все равно: эта холеная змея постоянно вгоняет ее в краску. И чего отец в ней нашел?! Бедный папа!
– Правда, Денис, Маргарита и Михаил Вячеславович хотели поздороваться с тобой немедленно, сразу, как ты приедешь… – Тамара явно упивалась ее смущением.
Ритке и Денису, конечно, наплевать, что она вся пыльная, и короткие дорожные шорты они не осудят: пусть несолидно, зато загар шикарный, настоящий тропический. Но вот Михаил Вячеславович… господин Инков… доверенный коллега отца… Наташа его не любила даже больше, чем мачеху. И совсем не спешила с ним встречаться. Вот отдышится она, примет душ, переоденется, соберется с духом…