Водитель посмотрел на меня, как на дурную. Буркнул:
– Я чё те, мальчик – привидений бояться?
– Но чего-то боитесь, раз креститесь, – парировала я.
Дорога вильнула. Теперь она шла практически над обрывом, далеко внизу грозно шумело море. Я, хотя сама и не вожу, а поняла: дорога стоит этих пятисот рублей. Одно неверное движение руля – и полетим в пропасть. Я нервно вонзила ногти в сиденье – авось шофер не заметит.
Но он заметил. Снисходительно усмехнулся:
– Не дрейфь. Все под контролем. Я тут с закрытыми глазами могу проехать. А вот на горе… – И осекся.
– Да что вы все загадками говорите! – возмутилась я.
– Слушай, а ты правда старого Шадурина внучка? – неожиданно сменил тему он.
– Ну да. Старшая, – кивнула я.
– Нормальная с виду девка, – задумчиво изрек водитель. И тихо добавил: – Не то, что он.
Еще интереснее.
– А что вы имеете против деда? – усмехнулась я.
Уж кому-кому, а нашему старикану ни маразм, ни иные, свойственные сенильному возрасту болезни, на мой взгляд, не грозят.
– Да про него в поселке разное говорят… – уклончиво протянул шофер.
– Что, например? – не сдавалась я.
– Ну, ты сама посуди. Живет сычом. В глуши. В поселок выбирается раз в месяц. По Набережной пройдется, глазами позыркает – и назад. Как-то не по-людски это…
– А по-моему, каждый живет, как ему нравится, – покачала я головой. – Я бы тоже так не отказалась.
Моя давняя мечта – хотя бы месячишко пожить в одиночестве. Без Максова магнитофона, папиного телевизора и маминой швейной машинки за стеной. Да еще если и прислуга будет меня обхаживать – класс! Хочешь – сутками валяйся, книжки читай, хочешь – докторскую диссертацию пиши.
– Но он совсем бирюк! – продолжал гнуть свою линию водитель. – Ни с кем не общается. Спросишь, как дела, – только плечами пожмет. И водитель у него такой же, и горничная – лишнего слова не вытянешь…
– Их право, – пожала плечами я.
Я тоже, если когда-нибудь заведу горничную с водителем, болтать им категорически запрещу.
– …А забор высоченный, и каждый вечер во всех комнатах свечи горят… – Водитель зябко пожал плечами. – Одному богу известно, что там в его особняке происходит…
Я расхохоталась:
– Вы деда за колдуна, что ли, считаете?!
– Колдунов не бывает, – возразил шофер. Но как-то неуверенно. И задумчиво сказал: – Согласись, странно все это выглядит. Еще год назад жил ваш старик, как все. И на рынок ходил, и в ЖЭК, и в управу, и в поликлинику за талонами. А потом вдруг выстроил свой особняк – и будто подменили его. Раньше на неделе минимум раз в «Дельфине» встречались, по сто грамм принимали, а теперь ни-ни, носу туда не кажет. Опять же, на какие шиши виллу этакую выстроил?.. Говорят, там полы натурального мрамора. И дверные ручки из чистого золота. Не врут? – Дядечка с любопытством уставился на меня.
– Врут, – покачала головой я. – Там обычный паркет. А дверные ручки – железные.
– А кому он особняк-то свой отписал? Вам, поди, внучатам? – как бы между делом поинтересовался шофер.
«Самой бы хотелось узнать!» – мелькнуло у меня. Но ничего говорить вслух я не стала, только неопределенно пожала плечами.
Опасная дорога, кажется, близилась к концу. Никаких огней впереди я пока не видела, но ход таксист уже сбавил.
– Приехали? – поинтересовалась я.
Водитель не ответил – только руль стиснул так, что, я заметила, костяшки пальцев побелели. А за машинными окошками, кажется, еще темнее стало, где-то совсем близко басисто рокочет море, и ветер завывает так зловеще, что ночью явно придется подушку на ухо класть…
Да уж, хотя я деда перед посторонними и защищаю, но он большой оригинал, жить в этакой глуши. Еще летом, когда в небе полно звезд, с моря дует теплый ветер, а из прибрежных кафешек доносятся отголоски веселья, – я понимаю. Но сейчас, зимой…
Водитель остановился. Заглушил мотор. Я распахнула дверцу – и тут же ее захлопнула. Потому что, как мне показалось, совсем рядом раздавался тоненький, тоскливый вой. Безнадежный и страшный. И пусть студенты за глаза именуют меня « Железной Машкой », но сейчас я едва удержалась, чтобы не завизжать. И испуганно выдохнула:
– Что это?!
– Шакалы, – спокойно просветил водитель. – Их тут в лесу полно. – И утешил: – Да ты не трусь. Они на людей не нападают, только на падаль.
Я снова – в этот раз куда с большей опаской – отворила дверцу. И опять услышала шакальи завывания – сейчас они переместились чуть дальше, в сторону, но от этого звучали не менее зловеще. Интересно, есть ли у деда охотничье ружье? Своими бы руками этих тварей перестреляла…
Я осторожно ступила на мокрую, пожухлую траву. Осмотрелась.
Шофер подогнал свой «уазик» прямо к воротам. Они оказались сомкнуты, за ними виднелся дедов дом, такой же, как и в ноябре, внушительный и красивый. Только вот странно – все окошки темны, даже отблеска свечей не видно. А ведь еще совсем не поздно, девять вечера. Неужели дед спать лег?
Водитель тоже выпрыгнул из машины, пробормотал:
– Странно…
Сунулся в машину, надавил на сигнал. Лес огласился неприятными, будто трешь пенопластом по стеклу, звуками. Шакалы сразу притихли, а из дедова дома по-прежнему не доносилось ни звука. И в окнах – ни проблеска, ни всполоха.
– Вот те на… – растерянно пробормотала я.
А шофер поинтересовался:
– Дед хоть знает, что ты приезжаешь?
– Откуда? – вздохнула я. – Городского телефона у него нет, а на мобильник он не отвечал.
– И ты все равно поехала? – укорил шофер.
– Дед сам говорил, что сотовые в его особняке не берут! – раздосадованно ответила я. – Да и куда ему уезжать, в таком-то возрасте?! – И с надеждой попросила шофера: – Посигнальте еще. Он, наверно, просто не слышит.
– Нет смысла, – покачал головой шофер. И показал: – Вон, видишь, слева от ворот сторожка? Там Ванька живет, тот, который джип водит. Был бы здесь – давно вышел.
– Все равно. Подудите, – упрямо повторила я.
Но сигналить шофер не стал. Вместо этого сунулся в машину, извлек фонарик, включил. Тонкий луч несмело зашарил по территории дедова поместья. Хорошо, хоть забор не глухой, а кованый, поэтому видно было прекрасно.
– Вон, смотри, – вполголоса комментировал шофер. – Ванькина сторожка на замке. Фонтан укрыт. И на пороге большого дома пусто, хотя там всегда калоши стоят.
Про калоши – удобные, легкие, без задников – я вспомнила и сама. Когда мы приезжали в ноябре, дед каждому из нас выдал по паре, чтоб было удобно, каждый раз не шнуруясь, выбегать во двор.