– Вот в этом вся Машка и есть, понимаешь, Никитка, – серьезно обратилась Ася к ребенку. – Никак смириться не может, что Максово желание исполнилось, и мое тоже, а у нее ничего не вышло.
Сын на секунду отвлекся от нового увлекательного занятия – ворошить пальцами в мисочке с брокколи – и важно ответил:
– Дя.
– Я рада, что ты согласен, – улыбнулась она.
В миллионе книг читала, что дети в Никиткином возрасте не воспринимают сложноподчиненных предложений и тем более не понимают взрослых разговоров, но все равно так хочется верить, что сынуля участвует в их беседе на равных!
– …И нет бы отнестись к чаше как к веселой игрушке! Наплевать и забыть! Или, на худой конец, загадать другое желание! – вдохновленно продолжала Ася. – Но ей же во всем самой разобраться надо!
– Ф-фу-у! – отреагировал Никитка.
И фыркнул капустой так, что кляксы аж до стен долетели.
– Я понимаю, что «фу», но плеваться не надо, – строго сказала Ася, поспешно смахивая кляксы салфеткой. Не дай бог, муж увидит: опять начнет бухтеть, что она никуда не годная хозяйка.
– Давай, зайка, еще пару ложечек… Не кривись, две, только две, понимаешь, один и два! – Ася ловко всунула в недовольно скривленный ротик еще одну порцию ненавистной, но крайне полезной капусты, и продолжила: – А что Машке дед может рассказать? Наплетет очередных баек – и дело с концом. Она только зря время потратит. И деньги опять же немалые… Одни билеты сколько стоят!
С пюре из брокколи наконец покончили.
– А теперь у нас кллуббника со слливвками! – триумфально объявила сыну Ася.
Клубнику со сливками в домашних условиях до состояния пюре не перетрешь – ее приходилось покупать в баночках. Опять же, к вящему неудовольствию мужа, потому что каждая порция обходилась рублей в сорок.
– Что, право, за пижонство! Покупай яблочное! Оно дешевле, – возмущается Мишка.
А на то, что Никитке от яблок кисло, ему плевать. Сам-то на бизнес-ланчи в рестораны ходит. И вообще львиная доля их расходов – это его рубашки, галстуки, заколки к галстукам, часы, кожаные ежедневники, дорогие ручки, шерстяные шарфы, пуловеры и джинсы для пятничного casual, парадные ботинки для офисных вечеринок, носки для каждого костюма по восемь пар… А когда Ася на зимней распродаже порадовала себя яркой кофточкой от модного модельера, он ей целый скандал закатил. Не потому, что одежка стоила дорого, а потому, что трата бессмысленная .
– Куда тебе в ней ходить? В поликлинику? На молочную кухню?!
Мишку послушать: раз ты не работаешь, значит, можешь выглядеть полным крокодилом. А давно ли были времена, когда он ей на каждом свидании цветы дарил? Нежно, словно самую великую драгоценность, целовал руку? Стихи писал?.. И пусть образованная Машка и называла его поэзию бессовестным плагиатом, а все равно было приятно.
А сейчас про цветы, не говоря уже о стихах, даже думать смешно. Последний букет от мужа Ася получила при выписке из роддома – и то его тюльпаны вперемешку с нарциссами выглядели более чем скромно, другие мамы с роскошными корзинами уходили, а для самой счастливой родительницы отец пригнал ко входу новенький, весь в ленточках, «Мерседес».
– На машину не претендую, а от корзинки роз тоже бы не отказалась! – упрекнула тогда мужа Ася.
И получила неподражаемый ответ:
– А зачем тебе целая корзина? Только деньги зря тратить. Все равно через два дня завянут.
И с тех пор – а Никитосу-то уже девять месяцев! – ни единого цветочка.
Пока сплошной горячкой летели первые, самые тяжелые, месяцы, Ася о цветах и не вспоминала. Разве до них, когда у младенца то колики, то бессонница, то диатез, то насморк?! Но сейчас, когда Никитка подрос и, спасибо дедовой чаше, стал наконец спать ночами, у Аси появилось время по-новому взглянуть на отношения с мужем. И картинка, увы, получилась самая неутешительная.
У Мишки – своя жизнь, у нее – своя. И все Асины попытки свести эти две параллельные жизни воедино натыкаются на бетонную стену. Приготовила недавно романтический ужин при свечах, а Мишка, не предупредив, задержался на работе. И телефон отключил. Вернулся только к полуночи, усталый, когда свечи давно уже догорели. Есть ничего не стал, да еще ворчал, что она всю квартиру воском провоняла. А однажды она с мамой договорилась, что та Никитку на весь вечер заберет. Ждала этого дня, как праздника, билеты в кино купила, а Мишка за полчаса до сеанса позвонил, что у него срочные переговоры, «позови на мой билет кого хочешь, хоть Машку». А как ее позовешь, за полчаса-то?! Вот и пришлось сидеть в киношке одной и ронять слезы в пиво, которое она, назло зануде-мужу, взяла с собой в зрительный зал…
И главное, Мишку особо и упрекнуть не в чем. Хотя муж и ворчит, что она транжирка, а зарплату отдает ей по-прежнему. Приходит домой, пусть и поздно, но всегда трезвый. Ребенка не обижает. На нее руки в жизни не поднял… В общем, по выражению Маши, «не пьет, не курит, матом не ругается, а такая сволочь!».
Но самый обидный из всех мужниных грехов – он как-то так в последнее время держится, что поневоле чувствуешь себя полной дурой. Упрекает, например, что она темная . Ни про последние премьеры не в курсе, ни песен модных не знает. Можно подумать, у Аси время есть хотя бы читать о тех премьерах. А радио она и вовсе не включает, потому что малышу эти все бумс-бумс-бумс не полезны. В его возрасте нужно Моцарта слушать. И детские песенки типа «Улыбки» или «Антошки».
– А уж этот твой халат – просто слов нет! Только бигуди для полноты картины не хватает, – возмущается муж.
Про халат Ася и сама знает – с тех времен, когда еще было время читать глянцевые журналы. И конечно, очень полезно для освежения семейных отношений – ежевечерне встречать Мишку не в домашней униформе, а в роскошном пеньюаре. Но только до пеньюара ли, когда за день иногда и на секунду не присядешь? То с малышом крутишься, а когда он спит – по хозяйству. К тому же Никитка постоянно просится на руки, а у него зубки режутся, и слюни – просто рекой. Какой уж тут пеньюар…
В общем, никакой в их жизни нет романтики.
И Мишке, похоже, без нее хорошо. Когда Ася однажды попеняла ему, что она себя женщиной чувствовать перестает, муж удивленно ответил:
– А какая ты женщина? Ты – мать.
Спасибо, конечно. Но так хочется, чтобы мужчина – муж! – хотя бы иногда взглянул на тебя с нежностью. Коснулся руки горячими губами. Или подарил цветы…
– Никитушка! – ласково обратилась к сыну Ася. – А ты мне цветы подаришь? Когда подрастешь?
Сын оторвался от увлекательного занятия – он дул внутрь пустой кофеварки, та гудела, а малыш восхищался отвратительными утробными звуками. Внимательно взглянул на маму. И серьезно ответил:
– Дя.
А еще говорят, что младенцы ничего не понимают!