Цепкий теть-Верин взгляд скользнул по ее фигуре, еще раз прошелся по лицу, задержался на животе – хотя что там можно увидеть на таком сроке? И злая тетка вдруг расплылась в улыбке:
– Ах ты, милая! Вот оно, значит, что!.. А я и гляжу: бледненькая, глазки красные… Тебя тошнит, наверное, бедняжка?..
– Да просто наизнанку выворачивает, – согласилась Таня.
И, что самое интересное, не наврала. Ее и правда ощутимо мутило.
– А ребеночек? Оставишь? – продолжала пытать контролерша.
– Ясное дело! Говорю же: прямо сейчас бы ушла, только кто отпустит, пока сезон отпусков не закончится?
– Да, – закивала контролерша. – Дети детьми, а летать некому. Но ты себя все равно береги, слышишь? Питайся правильно! Соки пей. Тяжелое не таскай.
– Стараюсь, – вздохнула Таня. – Но сами ж понимаете – не всегда получается.
– Ну, иди, иди, милая, – заторопила контролерша. – Может, успеешь перед полетом прилечь хотя бы на полчасика.
Татьяна лишь усмехнулась. И обреченно двинулась к рамке-металлоискателю.
– Куда? Куда?! – замахала на нее руками контролерша. – Совсем обалдела?! Ребеночка облучать?!! Тут, тут иди.
И она распахнула запертые воротца.
– Как скажете, теть-Вера… – покорно кивнула Таня.
И вошла на территорию аэропорта.
Первую часть задания она выполнила. Опасная игра началась.
День Х. 16 часов 05 минут. За 25 минут до взлета
Борт будет полупустым. Это Таня определила наметанным глазом еще с верхней ступеньки трап, едва автобус подвез пассажиров и они полукругом рассредоточились вокруг лестницы.
А с чего ему быть полным, подумалось Татьяне. Курорты на юге стремительно пустеют. Сколько ни говорили о прелестях бархатного сезона в здравницах Кавказа, москвичи, проводившие отпуск в сентябре – то есть отдыхавшие для себя, а не ради детей, – выбирали Турцию, Кипр и Испанию. Ненамного дороже, чем на Черноморском побережье, а сервис, питание и развлечения не сравнить.
Вот и сегодня – им даже «сто пятьдесят четвертую» «тушку» на меньший «Ту-134» заменили. И все равно – свободные места останутся.
Бортпроводница Садовникова спустилась на пять ступенек.
– Пожалуйста, пропускаем пассажиров с детьми, – скомандовала она.
Толпа у трапа неохотно подалась и перегруппировалась. Вперед протиснулись мамаши с отпрысками. Детей (а пуще их мамочек) Таня – как стюардесса – не любила больше других. То место им неудобное, то дует, то принеси воды. То их тошнит, то орут на весь салон… Однако первой сегодняшней пассажирке Садовникова даже слегка позавидовала. Идет – молодая, хорошо одетая, уверенная в себе. Но при этом – в «кенгурушке» на животе у нее младенец. Спит – как умеют спать только дети – беззаветно. Не замечая ничего вокруг себя. Ни толпы, ни гула аэропорта, ни рычанья турбин на холостом ходу. Ручки-ножки безвольно свесил. Головенка – набок… А молодая мамочка (кстати, со свежим маникюром) деловито тащит дорожную сумку с детскими причиндалами, а посадочный талон, по американской традиции, сжимает во рту.
Таня улыбнулась первой пассажирке. Тихо, чтобы не побеспокоить малыша, проговорила: «Добро пожаловать!.. Садитесь на любое место в первом ряду. Посадочный талон вам больше не понадобится», – и помогла мамаше его вынуть изо рта и спрятать в сумку.
У Тани перед полетами имелась своя примета: если самый первый пассажир (а это всегда был ребенок) спокоен, значит, и рейс пройдет хорошо. Сработает ли примета сегодня? На борту, который перевозит оружие и взрывчатку? И террористов? И спецназовцев?
На миг Татьяну снова окатила ледяная волна паники. Затошнило и стало тяжело дышать. Чтобы справиться со страхом, она изо всех сил сжала кулаки – аж ногти вонзились в ладони. Физическая боль помогла преодолеть ужас. Она должна сейчас быть такой, как обычно: спокойной, доброжелательной, веселой.
Чтобы никто ничего не заметил.
Вторыми на трап ступили два мальчика-погодка: белобрысенькие, лет семи-восьми. Батяня, явный строевик, скомандовал им: «Шагом арш!» – и они, ать-два, деловито замаршировали вверх.
«Добро пожаловать!»
Затем последовала умученная мамаша – тоже с двумя отпрысками: один, лет трех, у нее на руках орал благим матом, а дамочка злобно урезонивала его: «Хватит!.. Тихо ты!.. А ну, закрой рот!..» Сумку покорно тащила сестренка лет десяти.
«Добро пожаловать на борт!»
«Добро пожаловать в ад!»
Пятнадцатилетний забитый подросток во главе с властной мамашей тоже выбился в число детей – и на том ребятня закончилась.
На трап вступили взрослые.
Обычно встречающая бортпроводница должна приметить в толпе, что поднимается в самолет, проблемных пассажиров : неадекватных, психов, скандалистов, алкоголиков. Некоторых особо набравшихся товарищей можно пригрозить снять с рейса – в действительности прямо с трапа отправляли восвояси крайне редко, но заставить алканавта переждать, пока поднимутся все остальные, и затем нехотя пустить на борт – этих воспитательных мер обычно хватало, чтобы пьяница смирнел и трезвел.
И еще в обязанность встречающей входило разглядеть тех, кто что-то замышляет .
Потенциальных террористов.
В этот раз Таня твердо знала, что террористы на борту будут.
И хотела вычислить их сразу.
А еще – тех, кто будет противостоять им. Спецназовцев. Отряд «Альфа», или «Вымпел», или как он там теперь называется…
Далее по трапу пошли: иностранец с переводчицей – они непрерывно трещали на итальянском…
Двое молоденьких влюбленных – они даже по лестнице ухитрились подняться, не расцепляя объятий…
Немолодой одышливый бизнюк с ноутбуком…
Всего пугающаяся старушка в платочке (похоже, это первый полет в ее жизни)…
Мадам с высокой прической и с лысоватым мужем (кажется, военным) – явно супруги, до смерти надоевшие друг другу за десятилетия совместной жизни…
И только потом на борт поднялся первый террорист.
Даже не ведай Татьяна в точности, что бандиты на борту будут, на него она обратила бы внимание. И Кристинке б о нем сказала, и постаралась бы не сводить с него глаз в течение всего полета. Во-первых, потому, что это был кавказец – молодой, длиннорукий, насупленный. А во-вторых, он прошел мимо Тани, ничего не ответив на ее радушное приветствие и – самое главное! – не подняв глаз. Он будто бы знал , что она скоро будет убита, и не хотел разговаривать с почти трупом .
Когда Таня бормотала свое дежурное «Добро пожаловать!», ей на секунду стало тяжело дышать. Она лицом к лицу встретилась с врагом. Лицом к лицу со смертью.