– Аппетиты растут, – словно бы в сторону прокомментировал Полуянов. – Вчера виски, сегодня комп. Завтра, я так понимаю, понадобится патрульный «Форд».
– Ладно, крыспондент, не обращай внимания, – слегка сдал назад опер. – Работы много. Петровка наседает.
– Это не в связи с пропавшей девушкой?
– Да нет, какая девушка!.. Я ж тебе говорил: по Москве никаких заявлений о пропаже женщин за последние две недели не поступало.
– А по стране?
– По стране!.. Может, еще по всему миру? Может, Интерпол запросить?
– Тем не менее девушку похитили. Полагаю, ту самую, чей отрубленный палец зачем-то прислали мне. Здесь, – Дима потряс диском, – она сама о похищении говорит. И просит своего папочку собрать выкуп. Десять тысяч долларов. Поэтому налицо состав преступления. Похищение людей с целью выкупа. Надо уголовное дело возбуждать.
Опера при последних словах всего аж перекорежило. .
– Почему же папаша девушки или другие ее родственники сами в милицию не придут, заяву не напишут?
– Может, они написали?
– Я ж тебе талдычу: я проверял – случаев похищения людей в Москве за последние две недели не зафиксировано.
– Откуда мне знать, почему они молчат. Вас, ментов, наверно, боятся.
– Вот! – поднял палец Савельев. – Именно! Они боятся правоохранительных органов. И я тебе скажу, почему. Потому что вся эта история сильно смахивает на подставу. На элементарное разводилово.
– В смысле?
– В том смысле, что девчушка эта – либо наркоманка, либо связалась с дурной компанией. Она с приятелями и решила инсценировать покушение, чтобы с родителей бабки струсить. А родители об образе жизни этой «потерпевшей» прекрасно знают, поэтому в органы и не заявляют.
– И ради того, – недоверчиво протянул Полуянов, – чтобы слупить с предков деньги, девушка самой себе палец отчекрыжила? И мне его зачем-то послала?
– Очень может быть, – кивнул опер.
– С чего ты взял?!
– Как сказал мне эксперт, осматривавший отрубленный пальчик, рана нанесена очень острым предметом с широким лезвием. Скорее всего, топором. И еще: имеется большая вероятность того, что при данной операции применялась местная анестезия.
– Анестезия? Девушке вкололи обезболивающее?!
– Именно. Или она сама себе вколола.
Пораженный, Дима секунду даже не знал, что оперу ответить, а тот похлопал его по плечу и сказал:
– Вот так-то, крыспондент… Ну, ладно, давай сюда свой диск. Я в интернет-кафе заскочу, посмотрю его сегодня. Как, ты говоришь, он к тебе попал?
Полуянов слегка растерялся от неожиданного вопроса, от пристального взгляда, а потом промямлил:
– Э-э, мне – точнее, не мне, а моей девушке – его передали.
– Кто передал?
– Какой-то малец. Курьер.
– А у того диск как оказался?
– Его, сказал шкет, некий дядька ему дал, попросил передать моей девушке, заплатил тридцать рублей.
Знаешь, Полуянов, раз уж ты частного детектива из себя строишь – я бы на твоем месте внимательней присмотрелся к своей девушке. Митрофанова Надежда, говоришь?
– Зачем?
– На предмет того, а не связана ли она с этой историей? И тебе голову морочит?
– Исключено, – помотал головой Дима. – Я свою девушку с пеленок знаю.
– Ну, тебе видней, – ухмыльнулся опер. – Давай. – Он протянул Диме руку. – Заболтался я тут с тобой. У меня еще дел хренова гора.
– Сэнкс фор кооперэйшен, – саркастически сказал журналист. И перевел: – Спасибо за сотрудничество.
– Ладно, лет с кип коннект, – хлопнул его по плечу Савельев и пошел в сторону своего кабинета.
* * *
«Да, свидание с опером прошло совершенно бесполезно, – думал Дима, усаживаясь в машину. – Всем своим видом и разговором он демонстрировал, что я с этим делом уже у него в печенках сижу. До чего же русские люди не любят работать!.. А менты особенно!..»
Полуянов порулил по узкой улице Адмирала Макарова в сторону центра. У аптеки таились в засаде гаишники. То ли скорость мерили, то ли палили выезд на встречную полосу.
«Да, очень неохотно трудятся сейчас менты, – продолжал свою думу Полуянов, – если работа не сулит им немедленной материальной выгоды. Или, на худой конец, не грозит серьезным пистоном от начальства… Да и кто в России работает из одной лишь любви к искусству? Наверно, нас таких на всю страну трое осталось. Надька, врач Сашка Давыдов да я».
Поворачивая на мост, журналист столкнулся еще с одной засадой дорожной полиции: палили поворот направо из второго ряда.
«И все-таки… Можно попробовать поставить себя на место Савельева. Вот, скажем, приходит ко мне графоман и начинает меня учить, на какую тему следует сделать статью да как ее написать. В первый раз я, конечно, его милостиво выслушаю да и спроважу. А если второй раз придет со своими дилетантскими суждениями – я ведь его, пожалуй, и пошлю на три веселые буквы. Так что майор еще, можно сказать, со мной цацкается. Да и потом: какую важную информацию он мне продал!.. Девушке, оказывается, анальгетик вкололи, перед тем как палец рубить… Какая-то несвойственная бандитам забота о жертве…»
По направлению к Тверской машины по Ленинградке катились лихо: половина двенадцатого, утренний час пик прошел. На скорости около ста журналист на зеленый проскочил все светофоры, а потом снова свернул на Третье кольцо.
«И все равно: ни на один мой вопрос опер не ответил. Вернее, я даже не успел их задать. Ни кто такой Ершов, ни что такое ООО «Аргус», ни какое отношение эта девушка имеет ко мне, а тем более к Наде. В чем смысл закадрового комментария, дурацкого цитирования «Гамлета»?.. Что ж, попробую сам ответить на сии вопросы. Прогресс цивилизации создал для этого много других (помимо милиции) подручных средств. И они мне хорошо знакомы. «Левые» диски со всевозможными базами данных – это раз. Интернет – это два».
Продравшись сквозь пробки на Беговой, Дима наконец вырулил на финишную прямую к редакции.
«Сейчас мы поиском нужной информации займемся. Только для начала надо в буфет заскочить, булками заправиться. Утром, на невыспавшуюся да еще слегка похмельную голову ничего, кроме кофе, внутрь не лезло – а теперь в желудке-то подсасывает уже».
* * *
На вахте сегодня стоял Матвеич – тот самый охранник, с кем Полуянов позавчера распивал водяру под кипящую уху и расспрашивал его о принесенной «рукописи» с женским пальцем внутри. Он встретил Диму как родного. Протянул лапу:
– О, Полуяныч! Привет!
– Привет, Матвеич! Как рыбацкие успехи? Много вчера поймал?