А потом я подумала о Каринке. Бедняжка, она ведь даже не успела переодеться! Так и шлепала по лужам в шортах. Хоть после купания в озере это было не так уж и важно, но под дождем — существенно. Да и Вовик, бедняга, присмирел, а стук его зубов был слышен даже на расстоянии.
Я быстро расправила плащ, насильно натянула его на хнычущего Вовика.
— Лучше бы ты меня на ручки взяла! — жалобно пропищал он вместо благодарности.
— Тебя? Такого огромного мужика? Ни за что! — отрезала я, взяв его за руку и отнимая видеокамеру. Повесив ее себе на шею, я нашла Каринку, уцепилась за рукав ее рубашки. Каринка в ответ схватилась за меня — нам хотелось быть ближе друг к другу, в темноте под дождем так легко потеряться!
Черепашьим шагом мы двинулись вперед. Надо сказать, что это оказалось возможным только благодаря собаке. Если бы не она, затея идти в дождь через ночной лес, без дороги, была бы просто безумием. Но пес, похоже, знал, куда держать путь. К тому же он, единственный, умудрился сохранить остатки сил. Собака то убегала вперед, то возвращалась и снова принималась лаять, словно поторапливала нас. Мы шли за ней, ориентируясь на лай, и вскоре оказались на тропинке посреди довольно широкой просеки — по крайней мере, ветки не хлестали по лицу и не цеплялись за одежду. Похоже, Каринка не ошиблась — собачье чутье не подвело.
Нет, я никак не ожидала, что наше Путешествие будет ТАКИМ! Что я потеряю рюкзак, чуть не утону, голодная и мокрая до нитки, буду в дремучей чаще под дождем вязнуть в грязи, спотыкаясь о корни! Мы прошли, наверное, километров сто, не меньше. По дороге нам попались еще два озера, три оврага, болото и огромная свалка, где мы чуть было не потеряли друг друга. Но за все это время мы не встретили ни одного человека! Никого, кто помог бы нам выбраться! Хотя, учитывая время, это было вполне объяснимо…
В довершение всех бед Вовика начало тошнить, и нам пришлось остановиться. Парня выворачивало наизнанку, он стоял, упершись лбом в толстый ствол, и тихо стонал.
— Что ты ел? — суетилась вокруг него Каринка. — Говори, что ты ел?
Я тоже ужасно волновалась: вдруг малыш наелся каких-нибудь ядовитых ягод или листьев? Или еще хуже: выкопал из земли какие-нибудь корни! Что нам тогда делать? Как найти врача?
Но Вовик клялся, что съел только горбушку черного хлеба — тогда, в больнице — и пять пакетиков кофе.
— Сколько? Пять?! — Каринка едва удержалась, чтобы не дать братцу подзатыльник. — Прямо так, не разбавляя?
— А чем я мог разбавить? Воды-то нет! Вернее, тогда не было.
— Все ясно! Ты отравился кофе! — поставила диагноз Каринка. — Пять пакетиков! Такая доза и коня убьет!
— Коня?! — взвился Вовик. — Значит, я умру? Ну уж нет! Не дождетесь!
Он сорвался с места и помчался за псом, как ракета, — еще бы, после такой дозы кофе! А вот мы с Каринкой плелись из последних сил…
Едва я подумала об этом, меня словно обухом по голове ударило. И это называется месть?! Хотели утереть нос парням, а наказали самих себя! Эти гады, наверное, нежатся сейчас в теплых постельках и в ус не дуют — разве что мысли о пропавшей машине замучили Евгена. Но разве можно сравнить это с тем, что испытываем мы! Никогда еще я не чувствовала себя хуже!
По-видимому, я заплакала, однако в дождь этого было не понять. Я попыталась представить, что было бы, не поступи Петюня со мной так по-свински. Наверное, в это время мы уже доехали бы до Питера и отправились гулять по городу — самое милое дело в белые ночи! Хотя нет, сейчас же дождь… Значит, мы сидели бы в гостинице, играли в карты… Или смотрели бы питерское ТВ — тоже ничего!
Дождь вдруг усилился — или это опять слезы? А я поняла, что все еще скучаю по Петюне и пока совсем не готова к резким переменам в своей жизни.
Каринку, похоже, одолели те же мысли, потому что она резко остановилась и спросила:
— А если бы он сейчас появился здесь и встал на колени, что бы ты сделала? Простила бы?
— Ага! — хлюпнула я носом. — Я бы ему все простила, все-все!
— И даже фотомодель с ногами до подбородка?
— И даже ее!
— И я бы тоже… Интересно, что парни сейчас делают…
— Дрыхнут, что же еще.
— Или заливают горе в каком-нибудь баре!
— С теми самыми девицами…
— Вот-вот! В тепле, в чистоте, с музыкой… А мы тут из-за них!
Злость придала сил, и мы чуть не бегом бросились за псом. А тот, рассекая дождь, стрелой летел вперед, словно и вправду знал, куда бежать!
И чудо произошло. Когда, изнемогая от невероятной гонки, мы готовы были повалиться прямо в грязь, впереди показались огни.
— Там жилье! Люди! — путаясь в длинном плаще, Вовик с новой силой рванулся к спасению. — Я вижу дом! — послышался впереди его голос. — Ого! Какой огромный! Похож на корабль!
Мы поспешили за мальчишкой, выбрались из леса и замерли, не поверив своим глазам. Перед нами расстилалась освещенная цепочкой разноцветных фонарей огромная поляна с белеющим двухэтажным, причудливо вытянутым зданием, действительно напоминавшим белоснежный морской лайнер. В одном из окон первого этажа тускло мерцал синеватый свет — дом обитаем!
— Я же говорил, говорил! — Вовик возбужденно прыгал вокруг нас, размахивая руками. — Давайте за мной! Я вас выведу!
Собачий лай раздавался с противоположной стороны здания — наверное, именно там был вход, но вместо того, чтобы обойти лужайку вдоль леса, мы ринулись напрямик. И напрасно. Идеально ровная поверхность поляны была обманчивой: в траве прятались рытвины и борозды, а лужи из-за дождя превратились в настоящее болото. Ноги увязали в грязи и отяжелели так, что идти стало совершенно невозможно. К тому же висящая у меня на шее видеокамера тянула к земле, не давая поднять голову, а Каринке мешала гитара. Лишь легкий маленький Вовик, подобрав полы полиэтиленового плаща, скакал по кочкам, как неутомимый заяц из рекламы батареек «Энерджайзер». Умчавшись далеко вперед, парнишка вскоре оказался у здания.
— Ну, где вы там? Чего плететесь? — заорал он и, не дожидаясь нас, побежал вдоль стены.
Когда мы продрались наконец сквозь изгородь из колючих кустиков и достигли асфальтированной дорожки, огибающей дом, братишка уже исчез за поворотом. Держась за стенку и едва переставляя заляпанные грязью ноги, мы двинулись следом. Чертово здание оказалось гораздо больше, чем выглядело издалека, — мы шли и шли, а торца все не было, и через некоторое время я начала думать, что эта постройка — мираж, ловушка, предназначенная для заманивания и запутывания путников.
Казалось, что мы уже не один раз обошли этот дом, когда нашему взору открылось внушительное мраморное крыльцо, ведущее к галерее широких стеклянных дверей, перед которыми, безуспешно пытаясь разглядеть что-либо в кромешной темноте внутри, топтались пес и Вовик. Первый громко лаял, второй орал: