– А ну, вали отсюда! – гаркнул Марат, вытащил слабо сопротивляющегося Коляна в коридор и прошел в комнату. Ольга осторожно двинула за ним. В непропорционально вытянутой в длину комнате на застеленном несвежим бельем диване, запрокинув голову, спала немолодая тетка такого же потасканного вида, как Колян, с реденьким пегим перманентом на голове.
– Зинка! – еще мощнее гаркнул Марат. – А ну, вставай!
Та, которую назвали Зинкой, сначала привела голову в нормальное положение, потом разлепила один глаз, который с большим интересом уставился на Марата.
– Вставай, говорю! – повторил он.
Зинка раскрыла второй глаз, улыбнулась щербатым ртом и сказала мужским басом:
– О! Маратик! А ты чё тут делаешь?!
– Это тебе тут с твоим козлом делать нечего! А ну быстро одевайся! Две минуты тебе даю на сборы!
Артеменко взял ошалевшую Ольгу за плечи и потащил к окну, где они пережидали, пока подруга Коляна как-нибудь прикроется.
– Все! – рявкнул Марат минут через пять. – Время твое, Зинаида, вышло!
Они с Ольгой повернулись. На Зинаиде были надеты только пожелтевший от долгой носки бюстгальтер и черные толстые колготки.
– Вот теперь совсем другое дело! – усмехнулся Марат, собрал валяющиеся на полу шмотки, сунул их в руки женщине и вытолкал ее за дверь. Потом содрал с дивана белье, выбросил в коридор вслед за Зиной и прокричал: – И чтобы постирала все до белизны первого снега! А здесь чтобы и духу вашего не было до приезда Сереги! Иначе выкину с вахты! Ты меня знаешь!
После выдворения затрапезных любовников Марат открыл форточку и принялся собирать в пакет пустые бутылки и остатки праздничной трапезы Коляна и Зинаиды. Ольга озиралась по сторонам. Комната была ухоженной: со свежими обоями и чистыми занавесками на окне. На книжной полке над письменным столом стояла рамочка с фотографиями двух забавных девчушек с торчащими в стороны хвостиками. Старшая была, конечно, уже известная Ольге Татьяна. Младшая удивительно напоминала Сергея серьезным строгим взглядом и упрямым подбородком.
– Как зовут вторую девочку? – спросила Марата Ольга.
Артеменко посмотрел ей в глаза и ответил:
– Олей.
Ольга вздрогнула и чуть не выронила фотографию.
– Это… не то, что ты подумала, – виновато сказал Марат. – Дочку Ирина так назвала. В честь своей матери. Она у нее рано умерла.
Ольга кивнула, поставила фотографию на место и стыдливо спрятала глаза от Марата. Ишь, возомнила о себе! Было бы странно, если бы Николаев всю жизнь помнил свою детскую любовь.
– Значит, так! – провозгласил Артеменко, закончив уборку. – Николаев почему-то остался в Питере… Слушай! – Он вдруг с удивлением уставился на Ольгу. – А чего ты сюда ехала, вместо того, чтобы позвонить ему на мобильник?! Надо же! Только сейчас в голову пришло! Хотя… я был уверен, что он дома… Хотелось тебя доставить к нему, так сказать, сюрпризом…
– Я не знаю его номера, – пожала плечами Ольга и опять улыбнулась самым жалким образом. Она вспомнила «сюрприз», которым к ней заявился сам Николаев.
– Не поймешь вас, – бросил ей Марат, вытащил из кармана трубку и спросил: – Ну что, звоним?
Ольга кивнула, а внутри у нее все сжалось и противно завибрировало. Если у Николаева телефон работает, то прямо сейчас все станет ясно… Лучше бы он не работал… Вот бы не было связи… Ольга и сама толком не знала, почему все в ней противится тому, чтобы Сергей отозвался. Видимо, ей хотелось добираться до него как можно дольше. В дороге не надо искать слов для оправдания и вообще ничего не надо. Можно только сладко мечтать о том, как все будет хорошо при встрече.
Но Николаев отозвался.
– Серега! – крикнул в трубку Марат. – Да! Я! Мы тут тебя потеряли! У кого? У знакомых?.. Ладно! Конечно, потом поговорим! Когда назад?.. Пока на девятое билет… Что значит «пока»? Ясно… Потом так потом! Представляешь, Колян с Зинкой в твоих апартаментах расположились! С выпивкой! Разлеглись тут… Ага! Сволота!.. Пришлось турнуть… В общем, я чего звоню-то… Тут, понимаешь, такое дело… Ольга у нас… Та самая… Морозова… Поговоришь?.. Конечно, не жалко…
Марат протянул трубку Ольге. Она взяла ее дрожащими пальцами и с трудом произнесла:
– Алло?
– Оля! Что ты выдумала? – прокричал Сергей, будто она его плохо слышала. – Немедленно возвращайся назад! Поговорим в Питере! Хорошо?
– Хорошо, – ответила она слабым голосом.
– Как возьмешь билет, перезвони. Я тебя встречу, и мы все решим, ладно?
– Ладно.
– Ну, до встречи. Дай, пожалуйста, трубку Марату.
Ольга протянула телефон Артеменко.
– Хорошо, – сказал Марат. – Конечно, поможем. О чем разговор! Ну, бывай! Удачи тебе, Серега… с Ольгой!
И от того, что Марат так весело соединил их с Николаевым имена в единое целое, пожелал удачи и продолжал после этого улыбаться, у Ольги вдруг резко поднялось настроение. Чего она, в самом деле, скукожилась! Все же хорошо! Она сегодня же выедет в Питер и уже завтра будет говорить с Сергеем! Он уже сейчас ее наверняка простил. Вон он как заботливо выкрикнул: «Что ты выдумала?» Обещал встретить! Он должен оценить этот ее самоотверженный поступок! Да он, конечно же, уже оценил!
Билет на поезд Ольге помогла достать Маша, поскольку это оказалось не так-то просто сделать в праздничные дни, которые к тому же совпадали с днями школьных каникул. Она ехала в поезде с комфортом, на нижней полке купе, но ни спать, ни есть на нервной почве по-прежнему толком не могла. Старушка-попутчица несколько раз пыталась накормить ее своей жареной курицей, но Ольга отказывалась.
– На диете, что ли? – спросила старушка, назвавшаяся Анастасией Петровной. – Не понимаю я вас, молодежь! Поголодать бы вам с наше в войну, и думать бы забыли про эти ваши девяносто-шестьдесят-девяносто. У меня внучка тоже себя изводит: то у нее творожная диета, то овсяная, то еще на каких-то ростках. Я ей говорю: «Нинка! На тебя же без слез не взглянешь! Как из Бухенвальда!» А она мне: «Ты ничего не понимаешь, бабуля!» А сама, слышь… – и Анастасия Петровна заговорщицки подмигивала Ольге, – по ночам, когда, значит, никто не видит, топ-топ… и к холодильнику… У меня сон-то худой, так я все слышу. Природу не обманешь, милая! Она свое все равно возьмет! Так, может, съешь все ж курочки, а, Олюшка?!
«Олюшка» продолжала отказываться. Она и слушала-то словоохотливую соседку вполуха. Все ее мысли были заняты Сергеем. Она даже не смогла толком разглядеть Нинку, которая пришла встречать Анастасию Петровну. Старушка явно гордилась внучкой, но Ольге было не до них. Увидев на перроне Николаева, она больше ни о чем не могла думать. Она вдруг вспомнила, что на ее правой руке так и надето его кольцо. Нет, сейчас оно, пожалуй, неуместно. И что про нее подумали супруги Артеменко, когда она, сверкая обручальным кольцом, утверждала, что не замужем? Ничего не спросили. Проявили деликатность. Ольга дрожащими пальцами стянула кольцо и потихоньку, чтобы Анастасия Петровна не увидела, уложила в коробочку. Ее кольцо тут же прижалось ко второму, которое было большего размера. Это хорошо. Пусть то кольцо, которое она носила, передаст тепло ее руки другому! Ольга бросила в окно еще один взгляд на Сергея и загадала: если он сразу ее поцелует, значит, простил.