— Костя, да у тебя здесь партизанский отряд! — воскликнула Лена. — Вы что это натворили?
— Катя, ты что там делаешь? — в том же тоне поддержала ее Анна.
— Мама, мы играем! — дружно запротестовали дети.
— Что это за игры такие? — грозно спросила Лена. — Кто это все будет убирать?
— Девочки, дети играют, — попытался успокоить женщин Виктор. — Вы что, в детстве шалашей не строили? Потом все уберут. Правда, Кирилл? Антон, ты меня слышишь?
— Папа, мы все уберем! — стали обещать дети.
— Мы на кухню чай пить. А вы доиграйте — и быстренько убирать. Да, свет не выключайте, — спокойно сказал Виктор и закрыл дверь в детскую.
— Вот так всегда, — пожаловалась на мужа Лена. — Злая мама и добрый папа.
— Так уж и всегда! — возразил Хорин, обняв за плечи жену. — Сколько раз было наоборот!
— Костя, скажи хоть ты ему, что так нельзя!
— Почему? Я, например, в детстве еще не такие баррикады строил!
— О, а я о чем? — обрадовался поддержке друга Виктор. — Надо же им где-то проявлять свою творческую фантазию! Мальчишки ведь!
— Это у вас мальчишки, — расстроенно подала голос Аня.
— Слушайте, если и Настя такой же вырастет, как эти, я не вынесу, — пожаловалась Лена.
— Конечно, такая вырастет. А куда она денется, если ей передались твои гены? Будет, как… Катя? — уточнил он имя девочки.
— Почему ты так решил? — удивилась Хорина.
— Судя по Анне и ее дочери, девочкам передается темперамент мамы.
— Так, тебе что, не нравится мой темперамент? — грозно спросила Лена.
— У тебя самый темпераментный темперамент в мире! За это я тебя и люблю, — улыбнулся Виктор, обняв жену. — Девочки, а не выпить ли вам чего-нибудь?
Нагнувшись к стоящей в прихожей сумке и достав бутылку вина, он провозгласил:
— Аня, Лена, вперед!
— А кто у вас сегодня за рулем? — уточнил Костя.
— Конечно, Виктор! Могу хоть раз и я выпить, тем более в такой компании! — ответила Лена, подтолкнув легонько Анну, замявшуюся перед входом на кухню.
— Виктор Михайлович… — начала Аня.
— Опять? Это они на работе Константин Петрович и Виктор Михайлович, — еще раз напомнила развеселившаяся Лена. — Иначе и я их также называть буду. Константин Петрович, вы не позволите называть вас Костей? Хотя бы на этот вечер?
Женщина так смешно проговорила эти слова, хлопая ресницами, что, расхохотавшись, Крылов ответил:
— Витя, как ты ее терпишь? Все, я сегодня не начальник.
— А я уже давно дома не начальник, — махнул рукой улыбающийся Виктор, разливая вино по бокалам.
Начался веселый обмен мнениями о роли мужчины и женщины в семейной жизни. Вначале лишь изредка вступавшая в разговор Аня, постепенно преодолев смущение, обрела уверенность. Разогревшись вином, женщины вообще стали дуэтом спорить с мужчинами, поддерживая друг друга и проявляя женскую солидарность.
— И вообще, — в запале подвела итог спора Лена, — мужчины рядом с женщинами, как инопланетяне. У вас даже полушарие одно работает, а у нас — два! Вот вы попробуйте одновременно готовить обед, учить с детьми уроки, мыть посуду, смотреть телевизор…
— Разговаривать по телефону, — смеясь, добавил Костя.
— Да, и по телефону тоже, — разгоряченная спором, не замечая подвоха, согласилась та. — И что получится?
— Как — что? — переглянувшись с другом, рассмеялся Виктор. — Женщина!
Через секунду на кухне хохотали все. С таким выводом невозможно было не согласиться.
— Нет, спорить с вами бесполезно. Костя, неси гитару, — продолжала командовать Лена. — Или мы сейчас подеремся.
— Правильно, лучше споем! Неси, неси, — попросил друга Хорин.
Вечер и впрямь удался. Виктор давно не видел Костю в таком хорошем настроении. Действительно, на то были причины: дела на фирме в последнее время шли хорошо, Саша выздоравливает. Но на этот раз в присутствии малознакомой, в общем-то, девушки он вообще был неотразим.
После нескольких всем известных шутливых песен, спетых хором, в ход пошли другие — лирические, задушевные. Виктор с Костей поочередно менялись инструментом. А после того как Виктор исполнил есенинское «Не жалею, не зову, не плачу…», в комнате на некоторое время повисла тишина.
— Аня, а ты случайно не играешь, уж больно хорошо поешь? — поинтересовалась Лена.
— Нет. Я по классу фортепьяно училась, правда, за инструмент уж не помню, когда в последний раз садилась. Вообще-то я стихи пишу, — смущенно призналась она.
— Ой, как здорово! Почитай, — попросила Хорина. Костя удивленно взглянул на Анну. Об этом он слышал впервые, хотя знали они друг о друге уже достаточно.
— Хорошо, — согласилась Аня. — Только не судите строго. Она прочитала несколько стихотворений. Все молчали, но не потому, что им не понравилось. Очень уж к месту они звучали: то ли оттого, что обстановка располагала, то ли оттого, что темы, затронутые в них, были разными, но очень знакомыми.
— А вот одно из последних, и больше не буду вам надоедать.
Ни деньги, ни роскошь, ни слава
Душевный комфорт не заменят.
И тот, кто сквозь это прошел,
Поймет смысл слов и оценит.
За деньги не купишь любовь —
Наступит прозрение быстро.
А роскошь — лишь театр, и в нем
Так много великих артистов,
Играющих трудную роль.
Авансом взяты гонорары…
Там прячут за масками боль,
И лживо трубят там фанфары.
А слава — блудлива. Никто
Не знает, когда же покинет,
Всемирную дарит любовь,
Привыкнешь, а время отнимет.
Так что же, душевный покой
Не терпит ярчайшего света?
Не знаю, не знаю, порой
Бегу, испугавшись ответа…
— Так, — протянула Лена. — Ты часом не психотерапевт?
— Нет, Лена. Я по профессии — инженер, — ответила Анна, затем, взглянув на Крылова, добавила: — Правда, широкого профиля.
— Очень широкого, — улыбнувшись, подтвердил он.
— Пойдем детей посмотрим, — потянул жену за рукав Виктор.
— Почему ты ничего не рассказывала о том, что пишешь? — спросил Костя, когда они остались на кухне одни.
— Я никогда не относилась к этому серьезно, — отставив в сторону бокал, Анна взяла из пачки сигарету.
Костя щелкнул зажигалкой. «Как в тот вечер», — вспомнили они одновременно: Но вслух никто из них ничего не сказал.
— Пишу и пишу, — пожав плечами, продолжила Анна. — Никому на сегодняшний день это не нужно.