— Я вернусь через минуту, — наконец сказал Балайзер, незаметно дав дочери знак рукой.
— Да-да, — автоматически ответила Анна.
— Ты помнишь, весной в Минске я рассказывала тебе, что мы с отцом тоже были в Африке?
— Да, — подтвердила Анна.
— Так вот, — Джессика оглянулась на дверь в ожидании отца. — Так вот, это было в то же время, когда там были твои родители.
— Да, я помню, — она никак не могла понять, к чему этот разговор о родителях. — Роберт говорил об этом в Киеве. Но вы были в другом месте.
В комнату вернулся Балайзер, что-то держа в руках. Он слышал последние слова Анны.
— Я не сказал тогда всей правды, — произнес он, присев рядом с Джессикой напротив Анны.
— Какой правды? — удивилась она.
— Мы были в той же стране, где и твои родители, — медленно ответил Балайзер. — В том же городе и… в том же госпитале. Анна недоуменно посмотрела на Джессику и Роберта.
— Это правда? Вы не ошибаетесь? — недоверчиво уточнила она.
— Нет, к счастью или к сожалению, нет. Помнишь, тебе рассказывали, что твои родители там подружились с американцем и из-за этого их собирались отозвать?
— Да, — та нахмурила лоб, припоминая. — Но не успели. И вывезти вовремя не успели.
— Правильно. Так вот, этим американцем был я. И я разговаривал с ними последним, предлагая улететь с нами на вертолете. Только они отказались.
Анна изумленно и недоверчиво посмотрела на Балайзера. Роберт замолчал. Он, как наяву, вновь увидел себя с Джессикой в поднимавшемся с земли вертолете и обнявшихся Гуровых, будто пытавшихся защитить друг друга. Или прощавшихся? На его глазах показались слезы.
— В доказательство, что все это правда — вот, — он протянул Анне потрепанную по краям черно-белую фотографию.
Анна взяла ее дрожащими руками. Она узнала родителей и маленькую себя. Но такого снимка в семейном архиве она не помнила. Хотя были похожие, видимо, сделанные в тот же день.
Анна перевернула фотографию и увидела полустертую надпись.
— Что здесь было написано? — попыталась она прочитать.
— Туркеневич Анастасия Ивановна, Аня, — стал по памяти перечислять Роберт. — И два адреса. Тот, где жила бабушка, и тот, где ты жила с родителями до их отъезда.
— И что это значит? — оторвала она взгляд от снимка.
— Я обещал им тебя найти, — посмотрел ей прямо в глаза Балайзер и добавил: — И я это сделал.
В комнате вновь установилась тишина. Первой молчание нарушила Анна:
— Расскажите, как это было.
Начав долгую историю, произошедшую около двадцати пяти лет назад, Роберт закончил рассказ далеко за полночь, полностью прояснив для Анны последний период жизни родителей.
— А почему вы не пытались разыскать меня раньше? — все еще недоверчиво спросила она.
— Мы искали. И не один раз. Пока через посольство не передали вот это.
Роберт протянул ей потертый конверт, подписанный знаковым почерком.
«Уважаемый господин Балайзер! — было написано бабушкиной рукой. — Ваше настойчивое желание и стремление познакомиться с нами только добавляет горя в наше и без того тяжелое состояние. Прошу Вас впредь не беспокоить нашу семью и не искать с нами встречи. Анастасия Ивановна Туркеневич».
Анна опустила письмо и заплакала. Бедная бабушка! Не может быть, чтобы она не желала увидеться с людьми, знавшими так много о последних днях жизни мамы и папы. Но кто бы ей позволил это в то время!
— Я понял, почему было написано такое письмо. Поэтому прекратил поиски. На время. Сама судьба помогла нам найти тебя. Осталось немного. Я обещал родителям заботиться о тебе, поэтому предлагаю вам с Катей переехать в Штаты, — закончил Роберт и добавил: — Понимаю, тебе будет непросто принять наше предложение, но, что бы ты ни решила, отныне знай, что вы с дочерью не одни в этом мире.
При этих словах он обнял Анну. С другой стороны ее обняла Джессика. Многое из откровенного рассказа отца она тоже слышала впервые. Особенно то, что касалось ее мамы. Норы.
— Как там Катя? — вспомнила Анна.
— Спит, — ответила Джессика. — Я выключила у нее в комнате телевизор и погасила свет.
— Странно, — удивилась Анна. — Я даже не заметила.
— Ничего удивительного, — произнес Балайзер. — От того, что ты сегодня узнала, у любого голова пойдет кругом. Мы не ждем твоего ответа прямо сейчас, но, если ты решишь, можешь позвонить в любое время. Этим сразу займутся мои люди. Дело не потребует много времени. В крайнем случае, вы приедете по гостевой визе, а там все уладим.
— Затем, взглянув на пепельницу, полную окурков, он, улыбнувшись, добавил:
— Теперь за это я буду ругать двоих.
— Папочка у нас стал редким занудой после того, как бросил курить, — тихо произнесла на ухо Анне Джессика. — Но вместе мы его перевоспитаем.
— Тогда мы объединимся с Катей, — отпарировал Роберт. Слушая эту легкую перебранку, Анна впервые улыбнулась. «Какие они замечательные люди, — подумала она. — И теперь, когда все стало ясно, я понимаю заботу Балайзера обо мне. Но как рассказать обо всем Косте?»
Первая же мысль, пришедшая ей в голову после рассказа, была о нем.
— Спасибо, — ответила она. — Спасибо вам большое от меня и от… от родителей. Но я не могу сейчас ничего вам ответить. Слишком многое на сегодняшний день связывает меня с Минском.
— Я понимаю, — Роберт, наслышанный от Джессики о ее отношениях с Крыловым, и не ждал другого ответа.
Но не ждал и откровений, почему она не может уехать. Слишком большая дистанция пока между ними. Даже родная дочь не всегда доверяет ему свои сердечные тайны.
— Я понимаю, — повторил он. — Но мы будем надеяться.
В то же самое время, когда в Москве начинал свой рассказ Балайзер, Костя, вернувшись из спортивного зала, бросил очередной тоскливый взгляд через школьный стадион и, уступив неведомой силе, быстро стал снова одеваться. Саша, проводив его взглядом, ничего не спросила и ничего не сказала вдогонку.
Выйдя из подъезда, он завернул за угол школы, перекрывавшей ему обзор, и, вновь взглянув на окна Аниной квартиры, заметил, что в них больше нет света.
«Так рано легли спать? — подумал он, прибавляя шаг. — Не похоже на Анну».
Подойдя ближе. Костя заметил, как от дома отъехали две машины. То, как они были освещены и как выезжали, что-то ему напомнило. Он быстро набрал код и поднялся на нужный этаж.
Дверь никто не открывал, хотя он нажимал на кнопку звонка добрых пять минут. Он даже слышал его приглушенный звук.
Наконец внутренняя дверь открылась. Затем стал поворачиваться замок внешней. Костя перевел дыхание в ожидании увидеть на пороге Анну. Но это была Рита.