— Изменилось, — спокойно согласилась Вера, приложив к губам салфетку. — Не могу я! — вдруг бросила она на стол смятую салфетку и, закрыв глаза руками, прошептала: — Не могу, понимаешь? Я сегодня снова ночь не спала, давление подпрыгнуло: как представлю, что его на руки возьму, спазм в горле и дурно становится… Я боюсь, что никогда не смогу его полюбить!
— Сможешь. И знаешь почему? Потому что ты продолжаешь любить Николая со всеми его достоинствами и недостатками. И это чувство тебе неподвластно. А Ванечка — его неотъемлемая часть, и именно он поможет тебе окончательно переступить через все, что вас разделило.
— Мне надо время, неужели вы все не понимаете? — почти застонала Вера.
— У тебя его нет, выбор уже сделан, и не тобой, а свыше. Хочешь, я расскажу тебе одну историю, о которой никто на этом континенте не знает. Да и на том знают далеко не все, — Анна сделала паузу и, отбросив последние сомнения, произнесла: — В Штаты я улетала беременной…
Теперь уже она, опустив голову и сцепив руки на коленях, говорила горькие слова и словно переживала заново тот, покрытый мрачными воспоминаниями период времени.
…А ведь как хорошо начиналась жизнь за океаном! Радушный прием Балайзеров в канун Нового года на время дал ей возможность оттаять душой и забыть о пережитой боли.
Спустя две недели после приезда Джессика потащила ее к врачу. Тому, что летом у Анны появится малыш, она радовалась больше, чем кто другой, и постоянно шутила, что на педиатре теперь можно сэкономить. Заглянув по пути в магазин для новорожденных, в приподнятом настроении они подъехали к больнице, где она работала.
Сдав все анализы, они поднялись в кабинет гинеколога, и тот первым делом принялся за УЗИ. Но, как показалось Анне, как-то уж слишком долго и напряженно он вглядывался в экран монитора. А после того, как в кабинет пригласили еще одного специалиста и на лице Джессики она заметила промелькнувшую тень, насторожилась.
— Вы ничем не болели во время беременности? — спросил врач.
— Нет. Только токсикоз был очень сильный.
— Лекарства какие-нибудь принимали?
— Нет. И курить бросила, как только узнала, что беременна. Тот кивнул головой, сделал пометки на листке бумаги и стал что-то обсуждать с коллегой.
— Что-то не так? — спросила она у подруги, мало что разобравв изобилующей узкоспециальными терминами речи.
— Не волнуйся, но, возможно, придется сделать еще одно обследование, — уклончиво ответила та и, оставив ее в одиночестве отправилась за дверь вместе с другими.
У Анны похолодело в груди. Стараясь отбросить в сторону плохое предчувствие, она медленно оделась и прислушалась к приглушенным голосам в соседнем кабинете. С нарастающим ужасом она начинала понимать, что происходит нечто страшное и непонятное
— Анна, мы рекомендуем вам прервать беременность, — спустя почти час заключил врач. — В вашем организме произошел сбой и ребенок перестал развиваться. Даже если бы мы это не обнаружили, скорее всего, произошел бы самопроизвольный аборт. Часто природа сама корректирует свои ошибки. Вам придется сдать еще несколько анализов, и на днях генетики вынесут свой окончательный вердикт. Но, судя по тому, что мы видим, шансов нет… Крепитесь, у вас еще обязательно родятся здоровые дети.
Все еще не веря в происходящее, словно в тумане, Анна отыскала взглядом Джессику и по выступившим на ее глазах слезам поняла: надежды нет. Как она пережила тот вечер и еще сутки до операции, она плохо помнила. По совету психолога, рекомендованного подругой, она старалась вообще не вспоминать ни о беременности, ни о том, чем она закончилась. Со временем сознание словно заблокировало в памяти еще один черный период ее жизни, слой за слоем нанося новую информацию на глубокую трещину в душе, оставшуюся после поглотившей ее на несколько месяцев сильнейшей депрессии…
— …Если бы мне тогда удалось перебороть свою гордыню, переступить через нее во имя зародившейся во мне жизни! — горько посетовала Анна. — Я же, наоборот, вместо того чтобы ему сообщить, с каким-то несвойственным остервенением делала все, что могла, только бы никто ничего не заподозрил. Это сейчас я понимаю, что в глубине души не могла справиться со своей обидой и таким образом хотела ему отомстить. Я как наяву представляла, как он будет раскаиваться, просить прощения. Гордясь собой и своей стойкостью, улетала со слезами на глазах. А в результате… Иногда мне кажется, что на тот момент заставить его понять свои ошибки, кусать локти для меня было важнее, чем сама маленькая жизнь во мне…
— Это неправда, — находясь под впечатлением от рассказа, Вера нашла в себе силы не согласиться. — Ты хорошо понимала, что никто и ничто не способен заставить Костю признать свои ошибки, кроме него самого. Ты устала ждать и сама совершила ошибку. Бедная моя девочка… Если бы ты тогда мне позвонила…
— Я хотела, чтобы он сам… И потом, эта сцена насилия в его кабинете… После этого мне казалось, что я никогда не смогу его тростить.
— Дико… — согласилась Вера. — Но… похоже на Костю. И на Николая тоже. Они как близнецы-братья: если уж бьют, топочтисмертельно.
— Ты спрашивала, почему я не смогу здесь остаться? — продолжила Анна. — Я только сегодня поняла, почему это будет невозможно. И основная причина не в тех, кто за океаном, не в работе которая мне нравится… В сегодняшнем письме Кости была одна фраза: «Ты чудесно смотрелась рядом с Ванечкой»… А сколько он с Николаем о мальчике говорил! Ты бы слышала: родная кровь, отцовские чувства… И это тот, кто ничего не хотел и слышать о ребенке!
— Я ведь тебе говорила однажды…
— Говорила, — перебила Анна, — что если мужчина любит, он тоже хочет ребенка от любимой женщины. Я могла об этом только мечтать, фантазировать, но я никогда не слышала ни признаний в любви, ни того, кто же я для него на самом деле! И это тоже было одной из причин моего бегства.
— И тогда любил, и сейчас любит, — Вера удивленно подняла голову. — Неужели он так ни разу и не признался? Анна отрицательно покрутила головой.
— Нет.
— Значит, признается.
— Уже поздно. Потому что он меня не простит.
— Да за что не простит-то?!
— За то, что ничего не сказала ему о беременности.
— Да что ты несешь? Он сам дров наломал, а тебя во всем виноватой делать?
— Так есть, и так будет, Вера. Мне на днях сон приснился: ребенок плакал. А наутро я поняла, что это плакал мой ребенок, который не родился. Так больно душе стало, так горько! И Костя рядом, только я с ним не могу этим горем поделиться… Вера, помнишь, перед операцией ты говорила, что это тебя Бог наказал за все грехи, за злость и ненависть, которые ты впустила в себя? Так вот, ты покаялась, он тебе поверил и даровал жизнь. И именно тебе, во искупление всех грехов, послал ребенка, о котором ты так мечтала!
От неожиданного поворота Аниных мыслей Вера застыла в одной позе и долго смотрела в пол. Затем медленно подняла голову и, встретившись с Анной полными слез глазами, тихо спросила: