Может, его называли так потому, что сам он никогда никого не убивал, доверяя эту процедуру своим «шестеркам». Может, потому, что одно время сидел на общаке — воровской казне — и тогда получил свое прозвище от приходивших с зоны молодых воров, которым помогал. А может, потому, что у него, по рассказам других рецидивистов, было несчитанное число детей в разных городах и поселках огромной страны. Папаня не употреблял спиртного и никогда в жизни не курил. Единственной его слабостью были женщины, которым он часто и охотно дарил свое внимание. В лагерях, где не было женщин, он обычно держал гаремы из трех-четырех опущенных, соглашаясь даже на такую, несколько своеобразную «семью».

Он был тем человеком, кто мог зайти к Сирийцу без предупреждения и кого охрана не смела останавливать. Сириец морщился от боли, пока один из охранников обрабатывал его раны йодом.

— Терпи, терпи, — добродушно приговаривал Папаня.

«Может, этот и будет моим палачом, — вдруг подумал Сириец, метнув подозрительный взгляд на Папаню, — может, он и выстрелит мне в спину. Конечно, не он сам, но кто-то из его подонков».

— Успокойся, — громко сказал он Папане, когда все охранники вышли из комнаты, — я еще в своем уме. Просто решил немного ребят поучить. Пусть побегают, им полезно будет.

Москва. 8 августа

Он уже собирался уходить домой, когда раздался этот звонок. Это его испугало и насторожило одновременно. По строгой договоренности между ними они никогда не звонили друг другу на службу. Мистер Кларк работал в американском посольстве, и Саша знал, что все телефоны там прослушиваются. А звонить Саше в Институт США и Канады, где телефоны наверняка прослушивают не меньше, тоже было нецелесообразно. Хотя подобные контакты между американцами и сотрудниками института по логике вещей должны были приветствоваться.

Правда, позвонил не сам мистер Кларк, а его секретарша. Она передала Саше, что сегодня его ждут в клубе, где состоится презентация сборника какого-то американского профессора, приехавшего в Москву. Девушка любезно сообщила, что будет присутствовать и господин посол. Приглашение уже было послано с нарочным, и Саша понял, что придется пойти.

Ему пришлось отложить все свои планы, позвонить жене и сообщить, что задерживается, а потом тащиться в этот клуб, где он обязательно должен был быть и где, он это подсознательно понимал, обязательно будет и дотошный мистер Кларк, даже если выяснится, что у посла сегодня вечером важная встреча в другом месте, а приехавший американец всего лишь специалист по бабочкам.

В прежние времена, при всемогущем КГБ, такие наивные уловки ни за что бы не сработали. Но теперь, когда столица была наводнена иностранными гражданами, многие из которых не очень таясь, почти открыто работали на иностранные спецслужбы, а агенты влияния той или иной разведки даже не считали нужным скрывать свои взгляды, работа контрразведчиков стала по-настоящему трудной.

По большому счету, следовало бы арестовать ряд высших чиновников государства, которые откровенно игнорировали проблемы собственной страны, лоббируя интересы западных стран. Примером подобного бессовестного использования своего служебного положения был один из министров иностранных дел, который всегда принимал решения, устраивавшие прежде всего американцев, а уже во вторую очередь думал о собственной стране. Его даже не смущало, что американцы неприкрыто издевались над ним, удивленные столь верноподданническим рвением. Коллеги открыто возмущались, но ничего не менялось. Дело дошло до того, что американцы даже присвоили министру прозвище Господин Да, так как на все американские запросы он давал однозначно положительные ответы. В конце концов министр слетел со своей должности под восторженное одобрение и левых, и правых, а его дачу в элитном поселке Жуковка, охраняющемся как режимный объект, где жили только самые высокопоставленные чиновники, просто сожгли, чтобы не иметь по соседству такого конформиста.

Саша не считал себя шпионом. Впрочем, таковым он никогда и не был. Он не передавал американцам никаких секретов, даже тех, что касались всего лишь его института, он не рассказывал им о Секретных и служебных записках. Правда, это американцев и не очень интересовало. Их больше волновали его отношения с тестем, их доверительные разговоры. Вот эти разговоры Саша охотно и подробно пересказывал. Он был учеником бывшего министра иностранных дел и не видел в том, что он делает, ничего зазорного. Правда, американцы делали ему очень щедрые подарки и часто приглашали почитать лекции где-нибудь в университете или выступить на престижной презентации. Разумеется, дорога и пребывание в Америке щедро оплачивались. Вообще водить дружбу с американцами было выгодно. Частые приглашения на различные симпозиумы по всему миру, включение в разные делегации, именные приглашения на семью — все это практиковалось для людей, которые так или иначе могли быть полезны американцам. Мистер Кларк никогда бы не позволил себе грубо потребовать от Саши какие-нибудь документы или записи. Он никогда не позволял себе даже намека на служебную деятельность своего подопечного. Достаточно было и того, что они часто встречались в разных ресторанах и кафе, где обсуждали современные проблемы.

Разумеется, в беседах говорили и о тесте Саши, занимавшем такую большую должность в руководстве страны.

Конечно, Саша понимал, что некоторые их беседы выходят за некую грань. Он сознавал и то, что иногда слишком откровенничает с мистером Кларком, рассказывая ему все новости. Но, во-первых, ему было приятно встречаться с американцем, который всегда делал такие роскошные подарки. Во-вторых, он уже привык к своему привилегированному положению. Ведь его приглашали на приемы, устраивавшиеся в западных посольствах, куда обычно не попадали даже руководители его института, а бывали лишь министры и послы других государств. И, наконец, Саша не скрывал, что рано или поздно собирается переехать со своей семьей в Америку и дать образование детям в этой свободной стране, что возможно было только при наличии благожелательного отношения к себе со стороны американских иммиграционных служб. Наличествовал и момент тщеславия, когда сравнительно молодому человеку приятно было показать степень своей осведомленности, поделиться с американцем своими мыслями, выдавая за них мысли тестя, которые Саша лишь озвучивал.

Народу собралось много, но он еще издали увидел мистера Кларка, который помахал ему рукой. Опытный американец не стал подходить к нему сразу. Выбрав время, он подошел к вышедшему на балкон Саше, когда тот оказался один. Несмотря на работавшие в полную силу мощные кондиционеры, в зале было душно.

— В этом году в Москве такая духота, — сказал мистер Кларк.

— Да, — согласился Саша, — я собираюсь уехать с семьей куда-нибудь на отдых.

— Куда, если не секрет? — оживился мистер Кларк.

— Наверно, на Бермуды, — сказал Саша. — Мы еще там не были. А реклама такая заманчивая.

— Фу, какой ужас, — сморщился мистер Кларк. — Это же моветон, Саша. Как вы можете верить в рекламные ролики туристических компаний. Много солнца и воды. И больше ничего нет. Никогда не доверяйте подобной рекламе.