— Почему мне никогда ничего от этом не рассказывали?
— Понятия не имею, но я бы тебя просил не передавать ему наш разговор. Я обязан соблюдать врачебную тайну!
— Ну, это чересчур! Я ведь сама врач.
— Для меня ты была пациенткой Фернстайна.
Профессор открыл окно своего кабинета. Он видел, как его ученица переходит через улицу. Она пропустила «скорую» и вошла в маленькое кафе напротив Госпиталя. Там, за отгороженным столиком, за которым она часто обедала вдвоём с Фернстайном, её ждал какой-то мужчина. Фернстайн отвернулся и опустился в кресло. Вошла Норма с историей болезни. Он просмотрел первую страницу, знакомясь с личными данными больного, которого только что оперировал.
— Неужели это он?
— Боюсь, тот самый, — подтвердила Норма с невозмутимым лицом.
— Он в посленаркозной палате?
Норма забрала у профессора историю болезни.
— Параметры жизнедеятельности у него стабильные, неврология в полном порядке. Заведующий отделением реанимации думает, что уже к вечеру его можно будет спустить к вам, у него все места наперечёт.
— Нельзя, чтобы он попал к Лорен, иначе он нарушит своё обещание.
— Пока что он этого не сделал, почему это должно произойти теперь?
— Потому что раньше ему не приходилось ежедневно с ней сталкиваться. Другое дело, если она будет его лечащим врачом.
— Что вы собираетесь предпринять?
Фернстайн в задумчивости повернулся к окну.
Лорен вышла из кафе и села в «меркьюри гранд маркиз», стоявший у тротуара. Только полицейский осмелился бы поставить машину напротив отделения «неотложной помощи», да и то лишь если занимался несчастными случаями, происшедшими за ночь.
Норма оторвала профессора от размышлений.
— Заставь её взять отпуск!
— Тебе когда-нибудь удавалось убедить дерево расколоться надвое, чтобы не мешать полёту птиц?
— Насчёт птиц не знаю, но с деревом, загораживавшим мой гараж, я поступила безжалостно! — ответила Норма, подходя к Фернстайну.
Она положила на стол картонную папку и обняла пожилого профессора.
— Вечно ты за неё беспокоишься, как за родную дочь! В конце концов, что такого, если она узнает правду? Да, её мать соглашалась подвергнуть её эвтаназии.
— А я оказался тем самым врачом, который её к этому склонил! — проворчал профессор, отстраняя Норму.
Медсестра забрала историю болезни и не оборачиваясь вышла из кабинета. Едва она закрыла дверь, Фернстайн снял трубку телефона. Он позвонил на коммутатор и попросил соединить его с администратором больницы миссии Сан-Педро.
* * *
Инспектор Пильгез занял на стоянке место, которое принадлежало ему многие годы.
— Скажите Наталии, что я жду её здесь.
Лорен вышла из «меркьюри» и исчезла в здании участка. Через несколько минут старший диспетчер уже сидела в машине. Пильгез запустил двигатель, и «гранд маркиз» покатил к центру города.
— Ещё немного, и я бы оказалась из-за вас двоих в трудном положении, — сказала Наталия.
— Мы успели вовремя!
— Можешь мне объяснить, что такого в этой девушке? Ты выпускаешь её из камеры, не спрашивая моего разрешения, и исчезаешь с ней на полночи…
— Ревнуешь? — спросил польщённый старый инспектор.
— Вот когда я вдруг перестану ревновать, это станет для тебя серьёзным поводом для беспокойства.
— Ты помнишь моё последнее дело?
— Так, словно это происходило вчера! — ответила его пассажирка со вздохом.
Пильгез выехал на скоростное шоссе. От Наталии не ускользнула улыбка в уголках его губ.
— Это была она?
— Вроде того.
— И он?
— Судя по полицейскому рапорту, это один и тот же человек. Я бы сказал, что у этих двоих шутников настоящий талант смываться.
Сияя, Пильгез погладил Наталию по ноге.
— Знаю, ты равнодушна к знамениям, которые нам подаёт жизнь, но, согласись, тут их целый фейерверк! Но она не сделала никаких выводов. Я поражён! Выходит, никто ей не рассказал, что сделал для неё этот человек.
— И что сделал для неё ты сам.
— Я? Ничего я не сделал!
— Всего лишь нашёл её в том доме в Кармеле и привёз в больницу… Нет, конечно, ты прав, это всё равно что ничего! Я уж не говорю, что все документы по этому делу куда-то задевались.
— Не имею к этому ни малейшего отношения.
— Потому, наверное, я и обнаружила их в глубине своего гардероба, когда наводила там порядок.
Пильгез опустил стекло и обругал пешехода, переходившего дорогу в неположенном месте.
— Ты сам ничего не разболтал малышке? — спросила его Наталия.
— Я едва удержался. Правда жгла мне рот.
— И ты не потушил пожар?
— Инстинкт заставил меня промолчать.
— Может, ты иногда будешь одалживать мне свой инстинкт?
— Зачем он тебе?
«Меркьюри» въехал в гараж дома, где жил инспектор со своей подругой. Над заливом Сан-Франциско вставало ярко-жёлтое солнце. Скоро под его лучами рассеется туман, заволакивающий в первые утренние часы мост «Золотые Ворота».
* * *
Лёжа на кушетке в камере полицейского участка, Лорен задавалась вопросом, как она умудрилась за одну ночь перечеркнуть всю свою стажировку в неврологическом отделении, все семь лет самоотверженного труда.
* * *
Кали ушла с шерстяного коврика. Ей не разрешалось заходить в комнату миссис Клайн, поэтому она отправилась на балкон и просунула морду между решётками, чтобы проводить глазами скользившую над волнами чайку, понюхать свежий утренний воздух и вернуться спать в гостиную.
* * *
Фернстайн положил телефонную трубку на рычаги. Разговор с администратором Сан-Педро вышел именно таким, как он предполагал. Коллега прикажет Бриссону забрать жалобу и закроет глаза на угон «скорой», а Фернстайн в ответ забудет свою угрозу пожаловаться на непрофессионализм службы «неотложной помощи» Сан-Педро.
* * *
Пол незаметно забрал свою машину со стоянки миссии Сан-Педро, заехал во французскую булочную на Саттер-стрит и теперь ехал в направлении П асифик-Хейтс.
Он остановился у дома, где жила пожилая дама невероятного обаяния. Вчера вечером она спасла жизнь его лучшему другу. Сейчас мисс Моррисон выгуливала Пабло. Пол вышел из машины, чтобы предложить ей тёплые круассаны и обнадёживающие новости об Артуре.
* * *
Медицинская сестра бесшумно вошла в палату номер 102 отделения реанимации. Артур спал. Она поменяла мешок, в котором собирались экссудаты гематомы, и проверила параметры жизнедеятельности. Результаты были ободряющими. Она записала показания приборов на розовый листочек, который вложила в историю болезни.