— Ей тоже не придется скучать. Как только их экипируют, сэр Эштон сообщит вам частоты передатчиков. Вот это как раз и смущает меня больше всего: ведь это значит, что он тоже будет их постоянно контролировать.
Не тревожьтесь, Амстердам, радиус действия этих приборов невелик. У себя в Англии сэр Эштон, конечно, может подкупить любого служащего, какого только поддает, но, как только эти двое вступят на мою землю, я сомневаюсь, что сэру Эштону удастся узнать о них хоть что-нибудь. Можете рассчитывать на нас: отчеты о передвижениях интересующих нас лиц будут поступать всем членам комитета одновременно, и сэр Эштон не получит никаких преимуществ перед остальными.
Телефон Вакерса издал два пронзительных сигнала. Он прочел сообщение и извинился перед своим гостем: его срочно вызывали на встречу.
Вакерс торопливо погрузился в такси и потребовал как можно скорее отвезти его в Саут-Кенсингтон. Водитель высадил его на Бьют-стрит, у витрины маленького французского книжного магазина. На другой стороне улицы, на террасе кафе, в точности как было указано в сообщении, сидела молодая женщина, попивая кофе и читая «Монд».
Вакерс уселся за соседний столик, заказал чай и развернул свежую газету. Побыл там немножко, расплатился по счету и ушел, оставив газету на столе.
Кейра это сразу заметила, схватила газету, окликнула удалявшегося мужчину, но тот уже повернул за угол. Вакерс сдержал слово, данное Айвори, и теперь мог спокойно вернуться в Амстердам.
Положив газету на столик, Кейра заметила уголок письма, спрятанного между страницами. Она вытащила его и отпрянула, обнаружив на конверте свое имя.
Дорогая Кейра!
Простите, что не сумел передать Вам это послание прямо в руки, но по причинам, о которых слишком скучно рассказывать, мне не следует появляться в Вашем обществе. Я пишу.
Вам не затем, чтобы Вас встревожить, наоборот, я хочу Вас поздравить с первыми удачами и сообщить кое-какие новости — они, я полагаю, Вам понравятся. Я счастлив, что легенда о Тиккун Оламу, которую я рассказал Вам в Париже, возбудила Ваше любопытство. Я знаю: когда мы с Вами беседовали, Вы не раз ловили себя на мысли, что я уже слишком стар и потерял способность рассуждать здраво. Разумеется, мне жаль, что Вам пришлось многое пережить за последние недели, но эти неприятные происшествия, я уверен, заставили Вас изменить мнение обо мне.
Я обещал поделиться с Вами хорошими новостями. Вот они. Кажется, Вам в руки попал один очень древний документ. Представьте себе, я знал о его существовании, но именно благодаря Вам и Вашему кулону я наконец сумел значительно продвинуться вперед и понял то, что прежде было мне недоступно. Впрочем, я продолжаю над этим текстом, снова и снова пытаясь его растолковать. Кстати, Ваша рукопись неполная, в ней не хватает одной строки — ее когда-то стерли. Я отыскал ее след в одной старинной библиотеке в Египте, просматривая перевод, который я Вам даже не буду здесь — приводить, потому что качество его оставляет желать лучшего. Так вот, если я не могу находиться рядом с Вами, как мне хотелось бы, то я намерен помогать Вам всякий раз, как только представится возможность, ибо не намерен отказывать себе хотя бы в этом удовольствии.
Недостающая фраза звучит так: «Лев спит на камне познания».
Все это по-прежнему звучит загадочно, не так ли? Не только для Вас, для меня тоже. Но интуиция подсказывает мне, что однажды эта информация окажется для Вас бесценной. Множество львов спят у подножия пирамид, не забывайте, что некоторые из них более дикие, более одержимые свободой, чем другие. Те, что предпочитают одиночество, живут вдалеке от прайда, впрочем, я вряд ли сообщу Вам что-то новое, ведь Вы хорошо знаете Африку, знаете повадки львов и сами часто ведете себя как они. Будьте предельно осторожны, мой дорогой друг, не Вас одну увлекла легенда о Тиккун Оламу. И даже если бы это была всего лишь легенда… Мне хорошо известно, что некоторые мечты, порой совершенно безумные, приводят к удивительным открытиям. Желаю Вам приятного путешествия. Я рад, что Вы решились его совершить.
Искренне Ваш
Айвори.
P.S. Никому не говорите об этом письме, даже самым близким людям. Прочтите его еще раз, чтобы ничего не забыть, и уничтожьте.
Кейра, как просил Айвори, дважды перечитала послание, никому о нем не стала говорить, даже мне рассказала о нем гораздо позже. Но вместо того чтобы его уничтожить, сложила и спрятала в карман.
Мы попрощались с Уолтером и в пятницу — я помню тот день, словно это было вчера, — сели в самолет, отправлявшийся в Пекин рейсом в 20.35.
Но прежде мы прошли таможню, и эта процедура превратилась в настоящий ад. Я дал себе клятву отныне при малейшей возможности избегать вылетов из аэропорта Хитроу. Кейра, доведенная до белого каления дотошностью некоторых особенно усердных служащих таможни, в конце концов вспылила. Я еле-еле успел утихомирить ее: нас уже грозили раздеть и подвергнуть более углубленному досмотру.
Самолет взлетел вовремя, и, когда мы набрали высоту, Кейра расслабилась. Я воспользовался десятичасовым перелетом, чтобы выучить несколько слов на китайском и в случае необходимости сказать «здравствуйте», «до свидания», «пожалуйста» и «спасибо». Здравствуйте кому, спасибо за что — этого я пока не знал.
Вскоре я забросил мой ускоренный курс китайского и углубился в чтение, более отвечающее моим литературным пристрастиям.
— Что ты читаешь? — спросила меня Кейра, когда мы преодолели примерно половину пути.
Я показал ей обложку и прочел вслух название книги: «О движении частиц на периферии галактик».
Она издала что-то вроде «м-м-м»; что это означало, я не понял.
— Что?
— Мне кажется, твоя книжка страшно увлекательная, — сказала она. — Думаю, по ней можно снять классный фильм, а потом и продолжение…
Она отвернулась и выключила маленькую лампочку над своим креслом.
Пекин
Мы прилетели днем, измотанные долгим путешествием, ошалевшие от разницы во времени. Таможенный досмотр прошел без особых сложностей, в обычном порядке, и люди показались нам более приветливыми, чем те, «то занимались нами в Хитроу. Я попросил турагентство в Лондоне помочь с арендой автомобиля, и мне заказали внедорожник местного производства. Договор, составленный на мое имя, ждал меня в офисе проката автомобилей прямо в вестибюле аэропорта, сама новенькая, только что с завода, машина — тут же на стоянке. К счастью, внедорожник был оснащен системой спутниковой навигации. Перемещаться по Китаю трудновато, человек с Запада не в состоянии прочесть названия городов и улиц. Я ввел координаты гостиницы, где забронировал номер, и дальше просто следовал указаниям маленькой стрелочки на экране: она привела меня в центр города.
Мы ехали в густом потоке машин. Вдруг справа от нас возникла стена Запретного города. Чуть поодаль слева возвышался Мемориальный зал Мао Цзэдуна, великого вождя китайского народа, еще дальше — площадь Тяньаньмэнь, вызывавшая печальные воспоминания. Мы миновали увенчанное куполом здание Большого национального театра, современная архитектура которого резко отличалась от общего пейзажа города.