– И все же, Джуэлс, как насчет добра, наивысшего добра в вашем исполнении?
– Я бы поступал в точности, как ты! Я возвращал бы надежду всем, с кем сталкиваюсь. Например, недавно ты, сама не отдавая себе в этом отчета, сделала замечательное изобретение.
– Какое, интересно знать?
– Улыбнулась мне, минуя мою арку. Чуть позже детектив, часто заезжающий в порт перекусить, проезжал здесь с брюзгливым, как водится, видом. Наши взгляды встретились, я поделился с ним твоей улыбкой, и когда он ехал обратно, она еще оставалась на его губах. Есть небольшая надежда, что он передаст ее тому, с кем встретится. Понимаешь теперь, что ты делаешь? Ты изобрела вакцину против уныния. Если бы все этим занимались, хотя бы по одному разу в день, – позволяли себе улыбку – то ты только представь невероятную эпидемию счастья, охватывающую землю! Вот тебе и способ одержать верх в пари.
Старый Джуэлс чихнул в ладонь.
– Ладно, чего там… Я с того и начал, что не принадлежу к утопистам. Так что ограничусь благодарностью за то, что подбросила!
Бродяга вылез из машины и захромал к своему убежищу. Оглянувшись, он помахал Софии рукой.
– Какие бы вопросы тебя ни мучили, доверяй своему инстинкту и делай то, что делаешь.
София удивленно посмотрела на него.
– Чем вы занимались, прежде чем оказаться здесь, Джуэлс?
Но он исчез под аркой, не дав ответа.
София заглянула в «Рыбацкую закусочную», чтобы повидаться с Манчей. Уже начался обеденный перерыв, но ей во второй раз за день необходимо было попросить кого-то об услуге. Бригадир докеров еще не притронулся к своей тарелке. София присела к нему за столик.
– Почему вы не едите свою яичницу? Манча наклонился к ее уху.
– Без Матильды кусок в горло не лезет. Все кажется безвкусным.
– Как раз о ней я и собиралась с вами поговорить. Через полчаса София покидала порт в обществе бригадира и четверых докеров. Под аркой № 7 она резко ударила по тормозам. Она узнала мужчину в элегантном костюме, курившего рядом с Джуэлсом. Двое докеров, севшие к ней в машину, и еще двое, ехавшие за ней в пикапе, удивились, чего это она так тормозит. Она ничего не ответила и поехала дальше, в сторону Мемориального госпиталя.
* * *
Фары новенького «Лексуса» загорелись в ту же секунду, когда он вкатился на подземную стоянку. Лукас торопливо направился к лестнице. Судя по часам, у него в запасе оставалось десять минут.
Лифт высадил его на девятом этаже. Он сделал крюк, чтобы заглянуть к ассистентке Антонио Анд-рича и взгромоздиться без приглашения на край ее стола. Она, не поднимая головы, продолжала сновать пальцами по клавиатуре компьютера.
– Кажется, вы полностью поглощены работой? Элизабет молча улыбнулась, не отрываясь от дела.
– Между прочим, в Европе продолжительность рабочего дня установлена законом Во Франции даже уверены, что трудиться больше тридцати пяти часов в неделю вредно для творческого развития личности. Элизабет встала, чтобы налить себе кофе.
– А если вы сами хотите работать больше?
– Нельзя! Во Франции культ искусства жить, а не работы.
Элизабет вернулась к своему дисплею и сдержанно заговорила:
– Мне сорок восемь лет, я разведена, оба мои отпрыска учатся в университете, у меня собственная квартирка в Сосалито и миленький кондоминиум на озере Тахо, выплаты за который я завершу через два года. Честно говоря, я не считаю, сколько времени здесь провожу. Мне нравится мое занятие, оно устраивает меня гораздо больше, чем прогулки перед витринами и мысли о том, что я недостаточно трркусь, чтобы позволить себе то, что мне хочется. Что ао ваших французов, то напоминаю: они едят улиток! Мистер Херт у себя, вам назначено на четырнадцать часов. Сейчас как раз четырнадцать ровно, так что вперед!
Лукас шагнул к двери.
– Вы не пробовали чесночное масло, иначе так не говорили бы! – сказал он, оглянувшись.
* * *
София добилась выписки Матильды из больницы. Матильда подписала условия, а София поклялась, что при первом признаке ухудшения немедленно отвезет ее обратно. Главный врач дал согласие, оговорив, однако, что оно вступит в силу, только если осмотр в пятнадцать часов подтвердит, что состояние пациентки имеет тенденцию к улучшению.
На госпитальной стоянке Матильда поступила в распоряжение четырех портовых грузчиков. Те дали волю шуткам насчет хрупкости своего груза и использовали весь специфический словарь, обычно сопровождающий погрузочно-разгрузочные работы, только роль контейнера в этот раз исполняла Матильда. С большими предосторожностями они уложили ее на импровизированные носилки в грузовичке. София поехала с наименьшей возможной скоростью, так как любой толчок отдавался в сломанной ноге Матильды острой болью. На дорогу ушло целых полчаса.
Докеры спустили с чердака дома железную кровать и поставили ее у Софии в гостиной. Манча подвинул кровать к окну и смастерил рядом с ней ночной столик. После этого под его руководством начался медленный подъем Матильды на второй этаж. При преодолении каждой ступеньки София напрягалась, слыша стоны Матильды. Мркчины в ответ бодро напевали. Когда лестница осталась позади, женщины облегченно рассмеялись. Ласково, как пушинку, докеры опустили свою любимую официантку на ее новое ложе.
София хотела угостить их в благодарность обедом, но Манча сказал, что это лишнее, Матильда и так их балует в закусочной, и они перед ней в неоплатном долгу. Когда машина отъехала, Рен налила две чашечки кофе и понесла его вместе с серебряной чашей с сухариками наверх.
Покидая пристань № 80, София решила сделать небольшой круг. Включив радио, она шарила в эфире, пока салон не заполнил голос Луи Армстронга. «What a wonderful world» была одной из ее любимых песен, она с удовольствием подпевала старому блюзмену. «форд» обогнул склады и поехал к аркам под боком у огромных кранов. Она прибавила скорость, не обращая внимания на частых «лежачих полицейских». Пение подняло ей настроение, она опустила стекло, впустив в машину ветер с моря. Волосы растрепались, она сделала звук еще громче. С наслаждением виляя между ограничительными надолбами, она приближалась к седьмой арке. При виде Джуэлса она помахала ему, он ответил. Он был один. София выключила радио, подняла стекло и свернула к воротам.
* * *
Херт покинул зал совета под вкрадчивые аплодисменты директоров, озадаченных прозвучавшими из его уст посулами. Уверенный в своем таланте коммуникатора, Эд превратил коммерческое совещание в пародию на пресс-конференцию, безудержно развивая свои экспансионистские фантазии. В лифте, идущем на девятый этаж, Эд торжествовал: оказалось, что управлять людьми вовсе не сложно, при необходимости он сумеет самостоятельно позаботиться о будущем компании. Опьяненный радостью, он в знак победы поднял крепко сжатый кулак.