Джулия зажала рот рукой и внезапно разразилась нервным хохотом.
— Да, человеческий мозг поистине волшебная машина! Я чуть было не поверила, что это ты. На самом деле я просто-напросто сплю или хлебнула какой-то отравы по дороге домой и захмелела. Белого вина, что ли? Ну конечно, я же не переношу белое вино! Какая же я идиотка — поддалась на игру собственного воображения! — продолжала она, возбужденно шагая взад-вперед по комнате. — Признай все-таки, что из всех моих сновидений это — самое фантастическое!
— Перестань, Джулия, — мягко попросил ее отец. — Ты вовсе не спишь и находишься в здравом уме.
— Ну уж нет, позволь усомниться — потому что я вижу тебя, потому что разговариваю с тобой и потому что ты умер!
Несколько секунд Энтони Уолш молча смотрел на нее, потом благодушно признал:
— Ну конечно, Джулия, я умер!
Она, ужаснувшись, застыла на месте, а он положил руку ей на плечо и указал на диван:
— Прошу тебя, сядь на минутку и выслушай меня.
— Нет! — бросила она, высвободившись.
— Джулия, ты действительно должна выслушать то, что я хочу тебе сказать.
— А если я не хочу? Почему все должно происходить именно так, как ты решил, почему?
— Больше так не будет. Тебе достаточно еще раз нажать на кнопку этого пульта, и я опять стану недвижимым. Но в этом случае ты никогда не узнаешь, что происходит.
Джулия взглянула на предмет, зажатый в руке, подумала, стиснула зубы и нехотя села на диван, подчиняясь этому странному механизму, дьявольски похожему на ее отца.
— Слушаю, — прошептала она.
— Я знаю, что все это выглядит по меньшей мере дико. И знаю также, что мы с тобой очень давно не общались.
— Год и пять месяцев.
— Неужели так много?
— И двадцать два дня!
— Ты точно помнишь?
— Еще бы не помнить, это ведь случилось в день моего рождения. Ты вызвал своего секретаря и передал через него, чтобы тебя не ждали к началу ужина, ты подойдешь позже. Но так и не явился!
— Хоть убей, не помню!
— Зато я не забыла.
— Ну хорошо, сейчас вопрос не в этом.
— А я вообще не задавала никаких вопросов, — сухо парировала Джулия.
— Даже не знаю, с чего начать.
— Все на свете имеет свое начало — это ведь одно из твоих любимых изречений, так что начни с начала и объясни, в чем дело.
— Несколько лет назад я стал акционером одной хайтековской фирмы, так их теперь называют. За несколько месяцев ее финансовые запросы сильно возросли, соответственно увеличилась моя доля в уставном капитале; словом, кончилось тем, что я вошел в административный совет.
— То есть твой концерн поглотил еще одно предприятие?
— Нет, на сей раз мои инвестиции носили личный характер; я остался рядовым акционером, таким же, как все прочие, хотя, должен признать, вложил в это дело весьма солидный пай.
— И что же разрабатывает эта фирма, в которую ты инвестировал свой солидный пай?
— Андроидов.
— Кого? — воскликнула Джулия.
— Ты не ослышалась, я сказал «андроидов». Ну, или гуманоидов, если тебе это больше нравится.
— Для чего?
— Мы не первые, кто задумал создавать роботов в человеческом обличье, чтобы избавить людей от тех работ, которые они больше не хотят выполнять своими руками.
— Ага, значит, ты вернулся на землю, чтобы вместо меня пылесосить квартиру?
— …и ходить за покупками, и содержать дом в чистоте, и подходить к телефону, и отвечать на все вопросы — да, но это лишь часть того, что могут выполнять такие устройства. Однако фирма, о которой я говорю, разработала гораздо более сложный и в некотором смысле более амбициозный проект.
— А именно?
— А именно дать возможность своим пайщикам прожить еще несколько дополнительных дней…
Джулия изумленно уставилась на него, не понимая, что он хотел этим сказать. Энтони Уолш добавил:
— Еще несколько дней… после смерти.
— Это что, шутка такая? — спросила Джулия.
— Ну, если вспомнить, какое у тебя было лицо, когда ты открыла ящик, то эта шутка, как ты ее назвала, вполне удалась, — ответил Энтони Уолш, разглядывая себя в висевшем на стене зеркале. — Должен сказать, что я получился почти безупречным. Хотя, мне кажется, у меня никогда не было таких резких морщин на лбу. Тут они чуточку перестарались.
— Морщины у тебя были еще во времена моего детства; может, ты потом и сделал подтяжку — во всяком случае, не думаю, что они исчезли сами собой.
— Спасибо! — с сияющей улыбкой ответил Энтони Уолш.
Джулия встала и подошла к нему, чтобы его потрогать. Если перед ней действительно была машина, то, надо признать, сделанная великолепно.
— Но это же невозможно… это просто технически невозможно!
— Вспомни, что ты делала вчера, сидя за компьютером: год назад ты бы поклялась, что и это тоже невозможно.
Джулия ушла на кухню, села за стол и стиснула голову руками.
— Мы вложили сумасшедшие деньги в это предприятие, чтобы добиться подобных результатов, и должен тебе сказать, что я — всего лишь опытная модель, прототип будущих изделий. Ты первая из наших клиенток и, разумеется, получишь меня бесплатно. Это подарок! — самодовольно добавил Энтони Уолш.
— Подарок?! Хотела бы я видеть сумасшедшего, которому понравятся такие подарочки!
— О, ты даже не представляешь, сколько людей думают в последние мгновения своей жизни: «Если бы я только знал, если бы мог понять, если бы я мог им сказать, если бы они знали…» — И, глядя на изумленную Джулию, Энтони Уолш добавил: — У нас будет огромный рынок сбыта!
— А эта… эта машина, с которой я разговариваю, действительно ты?
— Почти! Скажем так: она содержит мою память и большую часть коры головного мозга; это сложнейшее устройство, состоящее из миллионов процессоров, способно воспроизводить благодаря особой технологии цвет и фактуру кожи, а также почти идеально выполнять все функции человеческого тела.
— Но для чего? Зачем? — тоскливо спросила Джулия.
— Чтобы получить в свое распоряжение те несколько дней, которых нам всегда не хватает при жизни, те несколько часов, которые мы еще можем вырвать у вечности; просто для того, чтобы мы с тобой наконец-то смогли сказать друг другу все, чего недосказали раньше.
*** Джулия встала с дивана и зашагала взад-вперед по гостиной, то смиряясь с неожиданной ситуацией, то отбрасывая ее как невозможную. Зайдя на кухню, она залпом осушила полный стакан воды и вернулась к Энтони Уолшу.