– В войнушку хотите поиграть? Нас трое – их уже четверо. И не факт, что не станет больше, – Никита заметно нервничал.
– Что – думаешь, в дороге почкованием размножатся? – поддела я. – Чемодан с винтовкой надо достать.
– Отстреливаться будете? – не остался в долгу телохранитель. – Тоже мне – Людмила Павличенко! [2]
– Не дерзи, а? – попросила я почти ласково, однако мой тон не обманул телохранителя.
Никита только склонил голову, но чемодан достал. Я быстро открыла его, взяла коробку с патронами и забила в магазин все десять – ну, мало ли.
– Серьезная штучка, – с уважением протянул Савва, рассматривая разобранную винтовку.
– Угум-с, – буркнула я. – Никита, аккуратнее, не приближайся, машин-то мало.
– Может, вы лучше своим делом займетесь, а я как-нибудь сам, а? – В голосе телохранителя чувствовалась взвинченность, и я прекрасно понимала причину. Дело не в том, что Никита боялся за себя. В случае непредвиденной ситуации ему придется отвечать перед моим мужем и отцом, и он просто не сможет позволить себе сказать, что это была моя затея.
– Никс, не дрейфь, может, обойдется. – Я собрала винтовку и сунула ее вниз, под ноги. – Давай так. Посмотрим, куда они поедут, а там по ситуации, ага?
– Да по какой ситуации, когда они явно сейчас в лесопосадки свернут!
– Ну, и мы потом тихонько туда же.
– Вы что, всерьез думаете, что они такие идиоты и не заметят пристроившийся в хвост джип?
– Ну, пока ведь не заметили.
И это я сказала зря... Из чуть притормозившей машины вдруг выкатился какой-то человек с автоматом, и Никита, резко бросив машину вправо, слетел с трассы, успев только крикнуть нам, чтобы держались. Автоматная очередь прозвучала так отчетливо, что мне стало не по себе, однако я быстро схватила винтовку и, высадив прикладом окно, выстрелила в бежавшего к нам человека. Тот взмахнул руками, выронил автомат и упал плашмя на спину. В тот момент я уже перестала соображать, что делаю, – мною овладел азарт охотника, даже не так – азарт собаки, учуявшей кровь раненого зверя и теперь стремившейся во что бы то ни стало догнать добычу, не упустить, не дать скрыться.
– Гони в лес, быстрее! Нам нельзя их терять, это точно те, кто нужен!
Никита быстро вывернул на дорогу и утопил педаль газа. Савва тихо ругался на пассажирском сиденье, я же напряженно вглядывалась в пустую дорогу – как сквозь землю провалились! Неужели успели так быстро скрыться всего за какие-то минуты? Но Никита увидел машину первым – она неслась по накатанной прямо в лесопосадках дороге параллельно нам. Я высунулась в окно и выстрелила наугад, попав, однако, в колесо. Воодушевившись удачей, выстрелила во второе, уже прицельно. Хлопая пробитыми покрышками, «Мерседес» продолжал нестись куда-то, хотя уже со значительно меньшей скоростью. Окно левой задней дверки поползло вниз, и я сообразила, что сейчас оттуда начнут стрелять, а потому опередила.
– Вали всех, Арджуна, – процедила, вспомнив фразу из какого-то фильма, и прицелилась в водителя. Выстрел – машина пошла зигзагами. Там в салоне оставался еще один человек и Сереженька – если жив, конечно. «Мерседес», в последний раз вильнув, ткнулся в дерево и замер, Никита тоже ударил по тормозам, и они с Саввой рванули в лесопосадки. Я же увидела, как из машины выскочил человек в кожаной жилетке и побежал, петляя между деревьев. Я выстрелила в спину, он упал. Меня трясло – что ни говори, а завалить сразу четырех человек – занятие, прямо скажем, не из веселых. От машины Никита с Саввой уже волокли повисшего мешком Сереженьку. Наскоро затолкав его в багажник, сели обратно, и Никита завел двигатель:
– Уф... ну и мясорубку вы устроили, Александра Ефимовна...
– Заткнись, а? – попросила я, кусая губу, чтобы не заплакать. Этот случай живо воскресил в моей памяти сцену на лодочной станции, когда я практически в одиночку отстреливалась от троих мужиков. Сегодня, правда, мне повезло куда больше – я цела и невредима. Только вот руки трясутся...
– От кого бензином так воняет? – поморщившись, спросила я, и Савва откликнулся:
– Это я в лужу, видимо, наступил – там из канистры бензин лился, в салоне прямо стояла, так перевернулась и открылась. Вот же идиоты – в салоне тачки, где полно людей, возить такое.
– Для устрашения поставили, – автоматически пояснила я, вспомнив, что как-то Бесо рассказывал о таком способе. Берется канистра с бензином и устанавливается в салоне машины между ног «клиента», а потом в ходе беседы кто-то из сидящих рядом периодически делает вид, что откроет ее и бросит туда зажигалку. В нормальном состоянии человек, конечно, понимает, что вряд ли пассажиры захотят взлететь на воздух вместе с ним, но, деморализованный похищением и обстановкой, разумеется, об этом и не думает.
– А-а, – протянул Савва. – Не знал.
– Теперь знаешь. Полегчало?
Какую-то часть пути мы преодолели молча, я мечтала о глотке коньяка, чтобы хоть как-то унять противную дрожь в теле и руках, но увы – спиртного с собой не было, а останавливаться у дорожных палаток было опасно – там вряд ли продают нормальное, скорее – технарь, подкрашенный кофе. Придется потерпеть.
Никита внезапно притормозил у обочины, вышел и вытащил из машины меня. Я слегка оторопела:
– Тебе чего?
– Значит, так, Александра Ефимовна, – жестко проговорил мой телохранитель, крепко держа меня за плечи и глядя в глаза. – Если что – мы были в городе, в кинотеатре, смотрели с вами ретроспективу итальянских фильмов, ясно?
– А... билеты? – пробормотала я, не понимая, зачем мне эти подробности.
– Билеты – вот, – и Никита продемонстрировал мне два билета в один из городских кинотеатров. – Там как раз неделя итальянского кино. И помните – что бы ни произошло, вы не в курсе. Винтовку отвезем пока к Савке, от греха подальше.
Я молча кивнула, понимая, что он кругом прав: четыре трупа в лесопосадках вряд ли окажутся незамеченными, и лучше, если у нас будет алиби на всякий случай. Хотя кто знает, кому принадлежат эти трупы, чьи, так сказать, холопы.
«Чьи холопы», я узнала из вечерних новостей. К счастью, смотрела я их в одиночестве, иначе точно пришлось бы сознаваться. Когда я услышала об обнаруженных на двадцатом километре от города мертвецах, то еще сумела справиться с собой, но когда корреспондент, стоя спиной прямо напротив того места, где стоял «Мерседес» с пробитыми колесами, назвал фамилию одного из погибших, мне стало дурно. Им оказался Рамзес Мцаберишвили, и это сочетание имени и фамилии заставило меня забиться в угол дивана и зажать руками уши. Мцаберишвили – девичья фамилия покойной Медеи, а Рамзес – имя человека, снабжавшего деньгами мою невестку Юльку. Человека, заставившего моего старшего брата Славу пойти против отца. И если сложить два и два, то выходило, что семья Бесо все-таки замешана... И я, я своими руками застрелила человека, «заказавшего» моего отца. Или имевшего отношение к этому. Племянник Медеи, сын ее умершего брата – ну надо же... Не зря Сашка не доверял Бесо и считал, что и к исчезновению денег со счетов тот приложил руку. А я-то, дурочка, поверила в эти покаянные вопли о подписанных пустых бумагах для Медеи! Ну, Бесо! Ну, старый козел! Мои гневные думы прервал телефонный звонок Семена. Брат в панике вопил в трубку так, что у меня закладывало уши: