Олег ответил рассеянно:
— Этот чей-то рай на самом краю безвременья. Возможно, тот человек еще не умер... Гм, может быть, еще и не родился.
Томас шагнул следом с выпученными глазами, даже не стараясь понять слишком сложный ответ. Пусть калика умничает. Но если за стеной снова проклятый туман...
Калика уже ждал на краю залитого солнцем берега. От мокрой волчовки валил пар, волосы все еще торчали неопрятными сосульками, но зеленые глаза смеялись:
— Честно скажу, никогда так не трусил! Вот это и есть ад для мудреца: найти Великую Истину... и не иметь возможности ею поделиться!
— Похвастать, — поправил Томас. Он улыбался яркому свету, спина выпрямилась сама собой, а доспехи уже не казались тяжелыми. — Но ты, мне кажется, еще не нашел.
— Вот-вот схвачу, — заверил Олег. — Я уже чувствую ее тепло.
Томас расправил плечи. Пар валит из всех щелей, вязаная рубашка немилосердно раздражает тело. Он не знал, как избавиться от зуда, а угла, чтобы почесаться спиной, не находилось. Он снял шлем, с наслаждением запустил пятерню, чесался, даже постанывал, глаза закатил. На пальцах оставалась грязь, будто все еще бродил возле адских котлов.
Он брезгливо стряхнул грязь с кончиков пальцев, а Олег знающе брякнул:
— Вши? Ты, того, поуважительнее с ними. Все-таки первые, что были созданы после человека. И для человека особо.
Томас раскрыл рот не сколько от возмущения и оскорбления в свой адрес, сколько от великого удивления:
— Вши?
— Точно.
— Каким образом?
— А твой бог увидел, что Адаму и Еве заняться нечем, от безделья дурью маются, уже на дерево начинают посматривать... вот и создал это мелкое подлое создание. Адам и Ева начали их искать друг у друга, а занятие это до-о-о-о-олгое. С тех пор люди до сих пор ищут. И павианы.
Томас поинтересовался:
— Что такое павианы?
— В другой раз, — ответил Олег безжалостно. — От многих знаний много горя.
Томас посмотрел на него исподлобья:
— Вижу.
Сад благоухал, Томас видел пролетающих ангелов все чаще. Похоже, идут верно, скоро врата Эдема, только с каждым часом пробираться труднее. Под ногами самая мягкая и шелковая трава, по обе стороны ровные линии зеленых кустов, диковинные цветы. Вдали видны золотые с красным верхушки деревьев, в синем небе оранжевое облачко...
Калика выругался. Томас не успел поморщиться, язычник груб, но когда увидел прущих навстречу ангелов — сразу пятеро! — выругался как крестоносец, что полдня ломал сундук богатого иудея, а обнаружил пустое дно.
— Сзади их толпа, — сказал он затравленно. — Что делать?
— Давай направо, — предложил Олег.
— Стена терновника! Бык не проломится!
— Тогда чего спрашиваешь?
Томас подвигал плечами, рукоять Зу-л-Факара прямо за левым ухом, а ноги уже понесли на открытое место. Олег двигался вроде бы неспешно, Томас однако чувствовал напряжение калики, а его пальцы подрагивали. Посох все так же втыкался острым концом в землю, оставляя круглые глубокие ямочки...
Ангелы вышли из-за поворота, Томас сощурился, блеск резал глаза, словно смотрел на доспехи, начищенные преданным оруженосцем. Все в белых одеждах, золотоволосые, хотя и с длинными вислыми носами, пейсами, они шли, ступая по верхушкам трав, не пригибая ни стебелька, хотя могучие крылья лишь слабо шевелились под легким ветерком.
Глаза переднего ангела расширились в изумлении. Он смотрел то на пришельцев, то на яму, что осталась после посоха Олега:
— А я не поверил... Неслыханно!
Второй ангел, худой и с суровым лицом, сказал отрывисто:
— Падите на колени, презренные. Мы доставим вас... куда нам велено. А там решат вашу судьбу.
Олег буркнул:
— Сейчас, только шнурки завяжу.
А Томас сказал с грозной беспечностью потомка викинга:
— Что нам терять?
Ангелы все еще смотрели грозно, когда чужаки свершили неслыханное: вместо того, чтобы пасть на колени и молить о снисхождении, или броситься наутек, что тоже бессмысленно, оба разом шагнули вперед. В воздух взвились оранжевые мечи, звякнуло, зашипело, словно на раскаленную плиту плеснули воды. Взвился сноп искр.
Меч ангела, с которым сразился Олег, прошел мимо и врезался в мраморную плиту. Олег коротко и сильно ударил посохом сбоку в голову. Рядом снова был грохот, звон, ангел растерянно отступал под бешеными ударами Томаса, рыцарь что-то выкрикивал сквозь зубы, а когда ангел коротко оглянулся, словно ища подмоги, меч рыцаря достал его в шею. Оранжевый меч вылетел из ослабевшей руки как серебристый судак из ладоней неудачливого рыболова. Томас задержал следующий удар, а тело ангела вспыхнуло ярким светом, Томас отшатнулся, ослепленный. А когда через мгновение открыл глаза, на мраморные плиты медленно опускался пустой белый хитон.
Рядом калика дрался с двумя. Томас опомнился и обрушил меч на ближайшего. Ангел вскрикнул, его охватило желтое пламя. Мелькнули вскинутые руки, раздался сухой треск, и на пол упали два тяжелых пера. Запах гари тут же рассеялся. Воздух был чист и свеж как утренняя роса.
Томас тяжело дышал, глаза были как два нароста на могучем дубе. Меч в его руке сыпал искрами, дергался, все еще не в состоянии успокоиться. По лезвию метались лиловые молнии, магические знаки то появлялись, то исчезали.
— Конь пал, — сказал Олег странным голосом, — пчела умерла, человек отдал богу душу или преставился, коза издохла... а что с ангелом?
— Тебе это важно? — огрызнулся Томас. Его грудь вздымалась как волны в сильную бурю. — Ах да, для заклятий нужны точные слова!
— И для заклятий, — согласился Олег, голос был напряженным, — и у меня вообще чувство, хоть чувствам не доверяю, что здесь кроется разгадка... Или хотя бы часть разгадки!
— Везде тебе чудится, — прошептал Томас измученно. — Ты видишь что я сделал? Что натворил? Я убил божьих ангелов!!!
Олег сказал успокаивающе:
— Положим, ты убил только одного.
Томас вскрикнул оскорблено:
— Двух, а то и трех... Или ранил смертельно, что одно и то же. Но тебе можно, ты язычник, а я христианин! Мне нельзя! Это же посланцы моего Верховного Сюзерена!.. Но все-таки... все-таки мы побили божьих ангелов!
Калика, похоже, старался держаться с прежним насмешливым достоинством:
— Тебе трупов недостает? Ручьев крови?
— Да нет... То у простых смертных. Но как мы побили... особых существ?