— Что это? — спросил гном подозрительно.
— Отдам, если снимешь наши ошейники.
Гном присмотрелся, в глазах появилось расчетливое выражение. Олег вытянул шею. Корявые пальцы гнома, им бы подковы ломать, быстро и ловко ощупали неизвестный металл, даже веки опустил, весь отдавшись тонким ощущениям. В пещере начали появляться новые гномы, все как один бородатые, толстые, со свирепыми сварливыми лицами. Томас вспомнил рассказы дяди, что гномы матереют в три года, а борода растет с четырех. У пятилетнего гнома бывает уже по пятеро своих детей, что сами быстро обрастают бородами. А живут чуть ли не столько, сколько сами горы. Как только не заплодили весь мир! Видать, либо света не выносят, либо их давит в завалах тысячами...
Старший гном завопил, сбежались еще, бережно ощупывали ошейники. Томас чувствовал легчайшее прикосновение, словно его шеи касались лебяжьим пухом, даже теплым воздухом, но потом прикосновение стало грубым, голоса гномов из почтительных стали деловыми, отрывистыми, Томас увидел, как из горна вынимают раскаленные инструменты, а самый бородатый гном взял с наковальни грубый молот и повернулся к нему, недобро скаля зубы.
Пресвятая Дева, мелькнуло у него паническое. Да ведь им раз плюнуть снять эти проклятые ошейники! Стоит только срезать головы...
Но шевельнуться уже не мог, стальные захваты держали голову крепче, чем если бы ее придавило рухнувшей башней Давида. Он ощутил, как бесцеремонные пальцы схватили его за волосы, натянули, на шею обрушился удар, он содрогнулся, закашлялся, сознание помутилось, он ощутил себя падающим в глубокую пропасть...
Олег терпел, сцепив зубы. Гномы, разобравшись с металлом, стали грубыми, ковыряли и пилили так, будто им все равно, останется голова на плечах или же рухнет с наковальни на усыпанный железными опилками пол. Наконец дышать стало легче, а голоса гномов зазвучали прямо в голове. Он вздохнул полной грудью, ребра жадно задвигались. По голове пару раз больно задели, скоба вышла из колоды с чавкающим звуком, словно из топкого болота.
Гномы сгрудились в углу пещеры, в середине самый бородатый победно вздымал к потолку чудесный браслет. Вокруг колоды с Томасом еще толпились, там звякало.
Растирая шею, Олег протиснулся к Томасу в тот момент, когда с последним ударом толстая полоска раздалась на две половинки. На шее острая заусеница оставила царапину, выступили алые капли крови, в дымном свете почти черные. Гномы поспешно сдирали ошейник, только один нехотя и с натугой поддел железным рычагом скобу, свистнул, за другой конец ухватилось с десяток рук, и скоба медленно поползла из дубовой колоды.
Голова Томаса осталась лежать, но синий цвет шеи неспешно сменялся багровым, перешел в алый, и веки рыцаря медленно поднялись, открывая синие, как озера, глаза.
— Ну и здоров же ты спать! — восхитился Олег.
— Сэр калика... мы где?
— В аду, — сообщил Олег охотно.
— Да, но... мы еще... все еще?
— Это поправимо, как ты уже знаешь. Вставай. Ох и любишь лежать! А идти надо.
Томас медленно поднялся, грудь тоже вздымалась как волны в бурю, ноздри раздувались словно у жеребца при виде новенькой кобылки. Глаза были все еще неверящие:
— У них все получилось?
— И без всякого колдовства, — ответил Олег с удовольствием. — А ты не верил в силу человеческих... гм... рук. И силы мастерства.
— Я верю в Пречистую Деву, — отрезал Томас, — и в силу своих рук. Ну... и немножко в проклятое церковью колдовство, потому что сам видел твои штучки.
Он тоже ощупывал шею, растирал, дышал глубоко, загоняя дымный воздух глубоко в самые глубины легких, недра груди. Олег подошел к гномам, переговорил, а Томас направился к выходу из пещеры. На него показывали пальцами, матери пугали им детишек. Кто-то из детворы бросил камешком. Томас слышал звонкий шлепок, обиженный рев.
Олег догнал уже за пещерой:
— Нашего братца нет? Ну, он свое сделал... Томас, ты куда?
— Разве мы не возвращаемся? — удивился Томас. — Я хочу увидеть как вытянется его гнусная рожа. Подумаешь, князь Тьмы!
— Возвращаемся, но другой дорогой.
Что-то в голосе калики заставило Томаса спросить тревожно:
— Засада? Но не от Сатаны же...
— Не от Сатаны, — ответил Олег коротко. — Черт, луна уже совсем садится! А нам бежать и бежать.
Луна наполовину опустилась, а они все еще неслись как два кентавра. Когда бежали по берегу широкой реки с черными, как смола, волнами, из-за поворота вышел, взбивая воду длинными веслами, могучий драккар. Квадратный парус подобран, весла неспешно, но с силой загребали мутную воду. Высокий нос, настолько высокий, что Томас не поверил, что бывают такие корабли, увенчан мордой чудовищного зверя. На бортах ровным рядом черные щиты, обеспечивая дополнительную защиту от стрел и дротиков.
Корабль зловеще блистал как чудовищная рыба, покрытая прочной чешуей. Борт однако выглядел сухим, Томас не понял, почему по спине побежал озноб, но от корабля ощутимо веяло злом, древним злом. Искорки по борту блистали и переливались всеми оттенками, от серого до лилового. От этого блеска волосы встали дыбом. Он ощутил как в горле нарастает волчье рычание, а пальцы бесцельно пошарили за спиной в поисках спасительного меча.
На борту корабля стоял рослый человек с красными как огонь волосами. Суженный книзу щит закрывал ноги. На правой руке блестит железная рукавица. Шлем прост, без украшений, даже без рогов, лишь с прорезями для глаз, откуда на Томаса пронзительно взглянули знакомые до жути зеленые глаза. Из-под шлема выступал только квадратный подбородок, раздвоенный, упрямо выпяченный, а длинные красные волосы свободно падали на плечи.
Томас невольно оглянулся на калику, но тот остановился рядом, не исчез, дышит тяжело, вскинул руку в вялом приветствии:
— Доброго здравия!
Красноволосый крикнул враждебно:
— Что тебе?
В голосе Олега прозвучала укоризна:
— Привет тебе от братца!
— Ты видел Локи?
— Видел. Ты чего такой злой? Никак не дождешься Рагнарека? Будь богом, перевези на тот берег.
Томас видел, как красноволосый воин даже смерил расстояние от борта до берега, словно всерьез взвешивал мысль прыгнуть и схватиться с Олегом. Погрозил кулаком:
— Только в последний день возьму тебя на борт... чтобы тут же утопить, проклятый!
Драккар прошел всего в десятке шагов. Волны хлюпали в борт, чешуйчатый бок блестел, посылая по коже Томаса пупырышки размером с крупных жуков. Внизу двигались какие-то животные, толкались так, что корабль сотрясался. Дважды показался гребень странного зверя, исполинского, чудовищного.