Он замолчал, и по толпе, несмотря на страх, снова прокатился шепоток. Епископ явно намекал на барона Бильдборо, которого в городе любили и уважали.
— Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, — продолжал он. — Ваш барон Бильдборо был прекрасным, скромным человеком, не старавшимся возвыситься над Богом. Но сейчас, друзья мои, — он поднял кулак, рукав рясы соскользнул, обнажая мощные бугрящиеся мышцы, глаза засверкали фанатическим блеском, — у нас есть возможность погрузить Бестесбулзибара и всех его злобных приспешников в вечный сон. Сейчас, слава мудрому королю Данубу, Палмарис воссияет как никогда. Мы живем на границе, мы — стражи королевства. Король Дануб понимает это и понимает также, что, если Палмарис вновь обретет свою душу, Бестесбулзибару сквозь наши ворота не пройти!
Его высокопарная речь заставила толпу разразиться восторженными криками. Пони, конечно, молчала. Оглянувшись, она увидела, что лица многих залиты слезами. Да, ничего не скажешь, епископ умел говорить; и он понимал, чего ждет от него народ. Он начал с того, что ущемил права тех, кого простые граждане искони считали своими врагами: купцов и иностранцев. А теперь он призывал к духовной борьбе. Многие, очень многие потеряли близких во время войны — и даже еще до того, как она разразилась, — и намек Де'Уннеро на то, что они могут каким-то образом вырваться за пределы своего жалкого существования, находил отклик в их сердцах.
— Вы должны снова вернуться к Богу! — гремел он. — Я обращаюсь ко всем и к каждому из вас — к тебе, к тебе и к тебе! — он снова принялся тыкать пальцем. — Священник аббатства Сент-Прешес больше не будет мелкой сошкой. Нет, говорю я вам, потому что Господь открыл мне истину. И Господь внушил нашему королю отдать город в заботливые руки церкви Абеля. Теперь мы будем опекунами ваших душ. Мы будем нещадно вырывать семя Бестесбулзибара. И я покажу вам, как именно.
С каждым новым заявлением восторженные крики усиливались, но, незаметно оглядываясь, Пони видела, что это согласие с оратором укоренилось далеко не во всех сердцах. Многие протягивали к епископу руки в отчаянной надежде обрести веру хоть во что-нибудь; однако многие не проявляли подобного энтузиазма и оставались здесь просто из страха перед вездесущими монахами и солдатами.
Так продолжалось до тех пор, пока Де'Уннеро не закончил. Теперь он снова спокойно стоял на платформе со скрещенными на груди руками. Да, он был вдохновенным оратором, умел расшевелить душу. Но Пони знала истину и понимала, что, действуя якобы во славу Божью, он на самом деле преследует собственные своекорыстные интересы; или, в крайнем случае, интересы другого, но тоже смертного существа.
Однако людям-то это неизвестно, напомнила она себе, оглядываясь по сторонам. И их неведение позволит Де'Уннеро жестоко расправиться со всеми, кто не согласен с церковью. Хотя среди толпы явно витали и скептические настроения.
Теперь Пони нужно было очень хорошо подумать и найти способ открыть простому народу правду.
Отец-настоятель почувствовал легкое покалывание духовной связи, когда руководил утренней молитвой студентов. Кто-то пытался вступить в контакт с ним, используя камень души; однако попытки эти были настолько слабы, что Маркворт не сумел вычислить, от кого они исходили.
Извинившись, он передал свои обязанности брату Фрэнсису и торопливо зашагал в свои апартаменты. Поначалу он хотел пройти в заветную комнату с пентаграммой, но потом заколебался. А вдруг монах, который пытается связаться с ним, «увидит» то, что там находится?
Какие глупости, одернул себя Маркворт и громко расхохотался. Кто бы ни был этот монах, он ничтожество, просто дитя с точки зрения возможностей духовной связи. Что он там может «увидеть»? Отец-настоятель остался в комнате с пентаграммой, где всегда чувствовал себя сильнее. Стараясь не упустить сигнал далекого вызова, взял камень души и погрузился в серую пустоту. Вскоре его дух покинул тело.
Это оказался Джеховит, который уже заметно ослабел от усилий пробиться к Маркворту. Дух отца-настоятеля покинул Санта-Мер-Абель и устремился к аббатству Сент-Хонс.
Спустя несколько мгновений он стоял перед Джеховитом. Да, никаких сомнений, настоятель Сент-Хонса уже изнемог до предела. Соединившись с ним, Маркворт приказал быстро и ясно изложить, что стряслось.
— Король недоволен действиями епископа Де'Уннеро в Палмарисе, — сказал Джеховит. — Тем, что он изымает у купцов магические камни… которые мы же им и продали. Это дерзость со стороны епископа, и если учесть, что он совсем недавно…
— Епископ Де'Уннеро действует с моего благословения, — перебил его Маркворт.
— Н-н-о, отец-настоятель, — Джеховит даже начал заикаться, — нельзя же допустить, чтобы весь класс купцов поднялся против нас. Король, конечно, не позволит…
— Это не касается короля Дануба, — объяснил Маркворт. — Магические камни — дар Божий и, следовательно, могут принадлежать только церкви Абеля.
— Но вы же сами продавали их купцам и людям благородного звания, — осмелился возразить Джеховит.
И тут же его охватило ужасное ощущение холодного, смертельного ужаса, хотя чем оно вызвано, он не понимал.
— Может быть, в молодости я совершал неразумные поступки, — ответил Маркворт совершенно спокойно, но это напугало аббата еще больше. — Или, может быть, слишком привык действовать согласно традициям.
Джеховит посмотрел на него с удивлением. Маркворт всегда гордился именно тем, что следует традициям; всякий раз, когда Коллегия аббатов возражала против его действий, он неуклонно на них ссылался.
— Теперь вы изменили свою точку зрения? — осторожно подбирая слова, спросил аббат.
— Ты же сам видишь, насколько я стал сильнее в каменной магии. Это помогает мне прозревать промысел Божий, — ответил Маркворт. — Теперь я вижу, что продажа священных камней была ошибкой.
Он замолчал, удивленный собственными словами. Разве не то же самое говорил Эвелин Десбрис? И разве не тот факт, что большую часть собранных им на Пиманиникуите камней аббатство продало, послужил одной из главных причин его бегства?
Да, такова ирония судьбы. И все же некоторая разница есть: действия одни и те же, но причины, их породившие, разные.
— Отец-настоятель? — рискнул вывести его из задумчивости Джеховит.
— Епископ Де'Уннеро действует в полном соответствии с моим новым пониманием истины и будет продолжать в том же духе, — твердо заявил Маркворт.
— Это вызовет гнев короля, — возразил Джеховит. — Он рассматривает назначение епископа как временную меру и наверняка в самое ближайшее время отменит его, поставив во главе города барона. И, скорее всего, этот человек будет не столь благосклонен к церкви.
— Король Дануб столкнется с тем, что аннулировать этот титул окажется намного сложнее, чем даровать его.
— Многие полагают, что церковь и государство должны быть разделены.
— Глупость, и больше ничего, — отрезал Маркворт. — Однако захватить власть сразу было бы с нашей стороны неразумно, поскольку это могло бы подтолкнуть испуганную чернь встать на сторону короля. Нет, мы будем действовать шаг за шагом, подчиняя себе сначала город, потом регион и так далее.