Плохой знак, подумал аббат Джеховит. Раз король терпит такое поведение, значит, для этого есть очень веские основания.
— Вместо вашего епископа я найду такого барона, который презирает церковь не меньше меня, — прошептал аббату на ухо герцог Таргон Брей Калас.
— Бог припомнит вам эти слова, когда смерть будет стоять у вас за спиной, — тоже очень тихо ответил старик.
Герцог Калас, молодой, сильный, полный жизни, лишь рассмеялся в ответ, однако и Джеховита его насмешка как будто ничуть не задела. Сохраняя полное спокойствие, он перевел взгляд на герцога, словно хотел сказать: подожди, пройдут годы — и твои кости начнут ныть при любом изменении погоды, а стоит прокатиться на лошади или даже прогуляться по саду, как замучит одышка; вот тогда ты и поймешь, кто из нас был прав.
Все эти мысли легко читались на хитром лице аббата, и герцог внезапно оборвал смех.
— Да, Бог, ваш всемогущий Бог, не смог, однако, спасти королеву Вивиану, — хмуро сказал он. — Или, может, его попытка провалилась, потому что он доверил ее выполнение слишком ненадежным посредникам?
Теперь нахмурился Джеховит. Последнее замечание Каласа глубоко задело его, в особенности если учесть, что они находились здесь, в саду, который когда-то разбила королева Вивиана и где теперь в память о ней каждое утро гулял король Дануб. В те времена они были так молоды и полны жизни, король и королева Хонсе-Бира! Данубу только-только перевалило за двадцать, а Вивиане недавно исполнилось семнадцать. Свежий, прекрасный цветок, вот какая она была; с длинными, до пояса, волосами цвета воронова крыла, таинственно мерцающими серыми глазами, которые смотрели прямо в душу, и кожей, похожей на лепестки белых роз, растущих у входа в замок. Все в королевстве любили их; им, казалось, принадлежал весь мир.
Но потом Вивиана подхватила где-то очень редкую, молниеносно убивающую свою жертву болезнь; потница, так ее называют. Утром того рокового дня двадцать лет назад, во время прогулки в саду, она пожаловалась на головную боль. К обеду слегла в постель с небольшим жаром, а к ужину, когда наконец появился Джеховит, чтобы облегчить ее страдания, уже потеряла сознание и просто истекала потом. Аббат трудился изо всех сил, призвал на помощь всех, у кого в Хонсе-Бире были магические камни, но…
Королева Вивиана умерла еще до того, как во дворец прибыли другие монахи.
Король Дануб ни в чем не обвинял Джеховита; более того, он даже не раз благодарил его за старания. Все при дворе подмечали, что в дни, последовавшие за смертью Вивианы, король вел себя просто на редкость великодушно. Однако Джеховит, который не только венчал королевскую чету, но впоследствии проводил много времени с ними обоими, никогда не верил, что Дануб так уж глубоко любил свою жену. И эти совершаемые якобы в ее память ежедневные утренние прогулки ничего не доказывали; в конце концов, сад был прекрасен, и королю, скорее всего, просто нравилось тут гулять. Внешне король и королева были счастливы вместе, но все знали, что за три года совместной жизни Дануб имел множество любовниц. К примеру, именно этим фактом объясняли неожиданный взлет карьеры Констанции Пемблбери, женщины отнюдь не благородного происхождения, занявшей пост официальной придворной советницы. Поговаривали также, что в случае смерти герцога Прескотта, который не имел наследника, хотя был женат шесть раз, именно Констанция стоит первой в ряду претендентов на герцогство Энтел.
Ладно, это все слухи. Однако ходили и другие слухи, которые, по сведениям Джеховита, были небезосновательны: королева тоже не осталась перед королем в долгу и нашла себе человека, который утешал ее в постели.
Этим человеком был герцог Таргон Брей Калас. Он никогда не питал нежных чувств к церкви Абеля, но после кончины королевы его чувства переросли в неприкрытую ненависть ко всем монахам, и в особенности к Джеховиту.
— Пора бы позабыть о личных раздорах, — сказала Констанция Пемблбери, подходя к мужчинам и становясь между ними. — Лучше подумайте о том, почему жрец Рахиб Дайби вынужден был обратиться к королю Данубу, да еще в столь крайне неуважительной форме.
— Что посеешь, то и пожнешь, — заявил Калас. — Это результат того, что церковь творит в Палмарисе.
— Хватит! — возмущенно воскликнула Констанция. — Это все одни ваши предположения. Но даже если бы они оказались верны, ваш долг — в любой ситуации поддерживать короля Дануба против посланца Бехрена. Сейчас не время для распрей.
— Само собой, — вынужден был согласиться Калас и, прищурившись, посмотрел на Джеховита. — Ладно, дойдет очередь и до вас.
Разговор прекратился, когда мимо быстрыми шагами прошел жрец Рахиб Дайби, бросив яростный взгляд на аббата, облаченного в сутану церкви Абеля.
— Предположения подтверждаются, — пробормотал себе под нос Таргон Брей Калас и повернулся в сторону приближающегося короля Дануба.
— Наши южные друзья выражают крайнее недовольство, — заявил король.
— Действиями церкви в Палмарисе, насколько я понимаю, — не отказал себе в удовольствии уточнить Калас.
— Что за гонения на бехренцев? — спросил король Джеховита. — У нас что, война с Бехреном? И если да, то почему я не в курсе?
— Мне ничего не известно ни о каких гонениях. — Аббат смиренно потупил взор.
— Ну, теперь известно, — сердито сказал король. — Похоже, новый епископ недолюбливает наших темнокожих соседей и всячески притесняет их в Палмарисе.
— Они не принадлежат к церкви Абеля, — ответил Джеховит, как будто это что-то объясняло.
Король Дануб тяжело вздохнул.
— Зато они могущественная страна. Предлагаете начать с ними войну только потому, что они не принадлежат к церкви Абеля?
— Конечно, мы не хотим войны с Бехреном, — ответил аббат.
— Может, вы тупы и не понимаете, что одно ведет к другому? — взорвался Таргон Брей Калас. — Может…
Констанция Пемблбери с такой силой сжала ему плечо и так яростно сверкнула глазами, что он замолчал, махнул рукой и зашагал прочь.
— Бехрен не станет воевать с нами из-за неприятностей в Палмарисе, — внешне спокойно заявил Джеховит.
А что еще он мог сказать? По правде говоря, все это ему не нравилось, страшно не нравилось. Да, грубые действия Де'Уннеро вряд ли приведут к войне, но наверняка затронут другие тонкие проблемы и создадут дополнительные сложности.
Совсем недавно король Дануб поручил аббату связаться с Тетрафелем, герцогом Вайлдерлендса. На самом деле за этим титулом практически ничего не стояло; обычно его даровали представителям богатых семей, чтобы они могли жить безбедно и чувствовали себя обязанными короне. Сейчас у Дануба созрел некий план. Королю страшно нравились сильные пятнистые пони, которых разводили тогайранцы в западном Бехрене. Когда-то Тогай было независимым королевством, но лет сто назад Бехрен захватил его, и теперь вся торговля знаменитыми пони должна была происходить только через бехренский двор в Хасинте. У Дануба возникла идея, что если Тетрафель найдет перевал через горную гряду Пояс-и-Пряжка прямо в тогайранские степи, то приобретать желанных пони будет гораздо легче.