Я перестала писать, внезапно осознав, что перо согнулось в моих пальцах так, что вот-вот сломается.
Словно ломкие обрывки страниц, подброшенные порывом ледяного ветра, прежде необъяснимые фрагменты воспоминаний внезапно сложились в четкую картину.
Моя мать, выросшая в большой семье, всегда мечтала о сыновьях, которые могли бы стать продолжателями торгового дела ее Клана. Она обучала меня, ее единственного ребенка, всем премудростям семейного ремесла, несмотря на мои физические недостатки. Не могло ли магическое влияние камня Эльзенара стать причиной ее незаурядных успехов в торговле? Вполне вероятно, странные сновидения, и мои, и матери, были вызваны близостью камня.
Я не знала, начали ли возвращаться к моей матери воспоминания о ее встрече с Эльзенаром до того, как она отправилась в свое последнее, роковое путешествие.
С обжигающей ясностью передо мной предстала жестокая правда нашего прошлого: самые тяжкие удары судьбы обрушивались на нас, когда мы были разлучены с камнем — сначала, когда он был спрятан в сокровищнице в Веннеспорте, а затем когда был похищен.
Моя мать погибла, сорвавшись в пропасть, а мне довелось пережить мучительные месяцы войны в Долинах.
Теперь же, когда камень Эльзенара снова был у меня в руках, я обязана была ответить на призыв о помощи.
Еще один осколок воспоминаний пронзил меня, словно удар кинжала. Когда-то, очень давно, я делилась своими чувствами с Неувереном — писала ему нашей тайнописью об ощущениях, которые я не в силах была выразить голосом. И теперь, стремясь сбросить камень с души, я тоже схватилась за грифельную доску:
«Что за невыносимая мука — пребывать в этом слабом теле, которое не в состоянии более сидеть верхом или взбираться по горной тропе! Призыв Эльзенара из прошлого был адресован мне — я была рождена специально для того, чтобы выполнить эту задачу! Передав мне камень Эльзенара в качестве обручального дара, моя мать получила бы возможность поведать мне об обстоятельствах их соглашения. С помощью моего мужа я предприняла бы все необходимое, чтобы освободить Эльзенара.., но мать погибла до моей помолвки, до того, как она могла рассказать мне о встрече с Эльзенаром. Кровная клятва обязывает меня исполнить ее обязательство, но в моем нынешнем состоянии я не в силах совершить подобное путешествие. Я в безвыходном положении!»
Я снова сделала паузу. Мне трудно было продолжать, но выход из создавшейся ситуации мог быть лишь один. Я снова заставила себя писать, и Нолар прочитала вслух:
— Однако остается еще одна возможность.
Услышав написанное мной, Казариан медленно кивнул, — В моих жилах тоже течет кровь Эльзенара, — мрачно произнес он. — Ты позволишь мне отправиться в путь вместо тебя?
— Тебе нельзя появляться в Долинах, — возразил Дюратан. — Хотя прошло двадцать с лишним лет, раны, которые нанес Долинам Ализон, до сих пор не зажили.
Скорее всего, тебя встретят с обнаженным мечом, а не с приветственным кубком.
Казариан окинул Дюратана взглядом, словно тот был своенравным псом, отказавшимся идти по четкому следу.
— Я привык жить с клинком у горла, — возразил он. — Почему это должно стать помехой для наших планов? Если никто, кроме меня, не может выполнить задачу, вывод очевиден — я должен ехать.
— Но сможешь ли ты столь же легко пренебречь своими баронскими обязанностями в Ализоне на время долгого путешествия? — спросила Нолар. — Кроме того, могут возникнуть неприятные вопросы относительно внезапного исчезновения Гурбориана. Ты не думаешь, что тебя могут заподозрить в убийстве? -Казариан раздраженно покачал головой.
— Мне пришлось бы отвечать только перед Лордом-Бароном, и то лишь в том случае, если бы я не позаботился заранее о мерах предосторожности. У Гурбориана немало могущественных врагов. Прежде чем покинуть замок Кревонель, я приказал Бодрику отправить через два дня убедительное письмо Лорду-Барону, где вполне правдоподобно объяснил внезапное отсутствие Гурбориана. Кроме того, я сообщил Лорду-Барону, что вынужден на несколько недель отправиться по делам в свои отдаленные владения. Меня никто не будет искать в Столице, пока я сам не решу вернуться.
Джонджа привстала со своего кресла.
— Зачем тебе это? — требовательно спросила она. — Ты достаточно ясно дал понять нам всем, что питаешь крайнее отвращение к атрибутам Силы. Думаешь, мы поверим, что ты лично доставишь могущественный камень Эльзенара в столь далекие края, чтобы просто вернуть его хозяину?
— Что ж, ты говоришь откровенно, — ответил Казариан. — Буду столь же прям и я. Нет, меня не вдохновляет проклятие, лежащее на этом камне, однако он принадлежит моему Прародителю, который, если он до сих пор жив, требует вернуть камень ему. Я считаю, что это путешествие — наш долг, долг Рода Кревонеля.
Я также осмелюсь предположить, что для нашего общего дела поддержка столь могущественного мага была бы крайне полезна. Думаю, он не откажется отблагодарить своего спасителя.
Пока Казариан говорил, я пришла к собственному решению и протянула Нолар доску со своими комментариями.
— Руины, которые следует искать, — прочла она вслух, — находятся неподалеку от границ Пустыни, вдали от побережья. Почти в любой необитаемой местности путника подстерегает серьезная опасность.
Казариан насмешливо посмотрел на меня, — Госпожа, еще пол-луны назад я был уверен, что ни одно создание не сумеет преодолеть наши границы, проникнуть в Ализон и остаться в живых.., однако тебе это удалось. — Обращаясь к остальным, он добавил:
— Должен отметить, что вы, в Лормте, умнее, чем я полагал прежде. Если вы сумеете сочинить правдоподобную историю, объясняющую мое появление в Долинах, я охотно отправлюсь в путь. — Казариан внезапно улыбнулся, отчего жесткие черты его лица несколько смягчились. Он снова повернулся ко мне. — Ты покрасила волосы для лучшей маскировки, госпожа. Не мог бы и я сделать свои волосы темнее, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания в Долинах?
— Должен сказать, — язвительно заметил Морфью, — я вовсе не был уверен, что Мерет сумеет выдать себя за ализонского барона. Еще труднее поверить, что тебе удастся обмануть проницательных жителей Долин, назвавшись одним из них. У тебя слишком бледная кожа, юноша, — тебе пришлось бы искупаться в ванне с экстрактом дубовой коры.
— Может быть, и нет, — прозвучал голос Нолар. — Разве у женщин в Долинах не было детей от ализонцев? — спросила она. — Казариан мог бы сойти за полукровку.
Дрожащей рукой я написала:
«Мне неизвестны несчастные, которым.., позволили жить. Во время войны многие женщины предпочли покончить с собой, нежели родить дитя позора».
Казариан внимательно слушал, слегка наклонив голову, словно любознательный ястреб, наблюдающий за травой в поисках ничего не подозревающей мыши, — Мне было четыре года, когда началось вторжение, — сказал он. — Насколько я знаю, никто никогда не привозил из Долин щенков-полукровок. Однако я вполне могу представить себе обстоятельства, когда полукровка моего возраста мог бы остаться в живых. В прежние времена из Ализона отправлялись военные корабли, которые порой возвращались в порт с пленниками — на развод.