С возрастающим страхом я сосредоточился на возникшей угрозе, которую представляли планы барона Гурбориана найти союзников среди выживших сил Тьмы, все еще действовавших в Эскоре. Я наблюдал поединок, в котором Гурбориан был смертельно ранен собственным отравленным кинжалом. Я видел, как Казариан забрал мой камень с тела Гурбориана, а затем отнес Мерет через мой тайный проход в Лормт, где ждала группа ученых, приверженцев Света" готовившихся отразить нападение Эскора на земли, расположенные к югу от Ализона.
Я исследовал знания Казариана и его мнение о каждом из его сотоварищей в Лормте; союз их оказался вынужденным, вызванным необходимостью защититься от общего врага. К моей великой печали, я узнал о войне, которую вел Ализон против Долин. Казариан, хотя и был слишком молод для того, чтобы принимать участие в неудавшемся вторжении, все еще считал, что Ализон враждует как с жителями Долин, так и с потомками приверженцев Света, бежавших из Эскора и именовавших себя теперь эсткарпцами.
Прямая мысленная связь не допускала возможности обмана. Я сразу же понял, что Казариан испытывает ко мне смешанные чувства — моя магическая Сила внушала ему отвращение и страх, но в то же время он питал некоторую надежду на то, что я вознагражу его за спасение. Он с ужасом представлял себе, что будет, если я вернусь в Ализон и захвачу власть, но также размышлял и о том, что я мог бы оказать помощь его товарищам в Лормте, разработав план, который не позволил бы никому из оставшейся группировки Гурбориана вступить в союз с Темными Адептами Эскора.
Я коротко ознакомился с жизненным опытом Казариана, коснувшись и его воспоминаний об отце, — которого, как я узнал, злодейски убил Гурбориан. Родословная Казариана вела свое начало непосредственно от Кревонеля, моего сына, которого я никогда не видел, рожденного моей возлюбленной Килайной долгие столетия тому назад. Сквозь все поколения прошли отголоски ее необычайной красоты — они отразились и в цвете глаз Казариана, и в его стройной фигуре.
Я страстно желал остаться в этом новом времени, столь далеком от той эпохи, которую я знал, и тем не менее находившемся под угрозой со стороны все тех же смертоносных сил Тьмы. Медлить дальше было нельзя. Меня охватило всепоглощающее чувство, безотлагательно требовавшее спешить к неизвестным Вратам, за которыми томилась оставшаяся часть моего существа.
Так же как был открыт передо мной разум Казариана, так и мои мысли должны были стать ему доступны — между нами не могло быть никаких тайн. Я знал, что должен действовать быстро — пока не иссякла моя сила. Воспользовавшись энергией камня, я осторожно разорвал нашу связь, так чтобы это произошло безболезненно для Казариана.
Казариан — события в заброшенном логове Нарвока
(25 день, Куна Чордоша)
и позднее в Лормте
(1 день, Луна Пятнистой Змеи / 2 день. Месяц Бахромчатой Фиалки)
Никогда прежде я не испытывал погружения в чужие мысли, к тому же столь полного. Прежние путешествия через магический проход Эльзенара полностью лишали чувств и ориентации в пространстве.
Однако, когда сознанием моим овладел камень Эльзенара, ощущения, которые я испытал, оказались удивительно приятными. То, что сперва показалось мне погружением в сплошную голубизну, постепенно сменилось сверкающим каскадом разнообразных красок, сопровождавшихся музыкальными звуками, подобных которым мне никогда прежде не доводилось слышать. Я также ощущал ароматы слаще запаха цветущих гроздей ягод кровь-лозы, превосходивших даже одурманивающий запах цветка-душителя. Однако я сознавал, что вижу не глазами, слышу не ушами и обоняю не носом; я вообще не ощущал своего собственного тела.
Подобное могло бы испугать, если бы не окружавшая меня безмятежная красота, полностью рассеивавшая любые страхи. В течение казавшегося бесконечным времени меня окутывало мягкое, успокаивавшее тепло.
Внезапно звуки и запахи исчезли, а тепло сменилось сковывающим холодом среди бескрайней голубизны, словно я погрузился в глубокие воды горного пруда.
Мои руки окоченели от холода.., руки! Внезапно я вновь ощутил собственное тело. Ко мне вернулось зрение, и передо мной снова предстало помещение с голыми каменными стенами, все еще освещенное сиянием камня Эльзенара.
Призрачный силуэт Эльзенара нависал надо мной почти на расстоянии вытянутой руки. Лицо его было искажено, и его прозрачные черты дрожали, расплываясь, словно очертания камней на дне стремительного потока.
В моем мозгу прозвучал его голос:
"Немало великих событий свершилось с тех пор, как я оказался здесь в заточении. И снова силы Тьмы грозят прорваться из своего оплота в Эскоре. Будь моя воля, я бы поспешил на помощь силам Света — но если я не смогу соединиться со своей собственной пропавшей половиной, я неминуемо погибну. Помощь потребуется и от тебя, чтобы спасти Лормт и Ализон.
Ты поступил разумно, воспользовавшись моим проходом между Ализоном и Лормтом; увы, у меня нет ни времени, ни сил, чтобы снять запрет, действующий против любого, не связанного с нами кровными узами.
Сейчас же я могу прибегнуть к помощи другого заклятия, которое свяжет место, где мы сейчас находимся, непосредственно с Лормтом, но лишь один раз. Я предупрежу Джонджу Мудрую о твоем прибытии. Несомненно, та хижина, где я когда-то сотворил это заклятие, давно превратилась в пыль, но Джонджа, благодаря своему дару, будет знать, когда и где ты появишься Сначала я отправлю тебя, затем уничтожу проход. После я займусь поисками утраченной части себя. Даже если я добьюсь успеха, возможно, я не смогу вернуться в Лормт из столь отдаленных мест, так что твоим спутникам не следует ждать от меня помощи. Теперь же я вынужден с тобой попрощаться, Казариан, кровь от моей крови. Я вижу в твоем лице далекие черты моей возлюбленной Килайны. Пусть же тебе и твоим товарищам сопутствует удача! Да пребудет с тобой Свет!"
Камень Эльзенара, неподвижно висевший между нами, поплыл в сторону мага. Он поднял бестелесные руки, словно желая его схватить. Камень вспыхнул ярче солнца, ослепив меня. Прежде чем я успел закрыть глаза руками, меня швырнуло в ревущий хаос магического прохода.
Полуоглушенный, я обнаружил, что распростерт на покрытой росой траве горного луга. Какое-то время я просто лежал, постепенно приходя в себя. Солнце уже село за верхушки гор, когда я услышал стук копыт приближающихся лошадей. Я с трудом сел. Впереди ехал Дюратан, за ним Мудрая, которая вела в поводу третью лошадь, без всадника. Увидев меня, путники спешились и побежали в мою сторону.
Мудрая предложила мне фляжку пряного вина, но, сделав глоток, я отказался от напитка. Я все еще был удручающе слаб после колдовского перемещения и сомневался, что смогу удержаться в седле. К счастью, Дюратан, оценив мое состояние, посадил меня на свою лошадь перед собой.
Не помню, как мы возвращались в Лормт. Когда мы въехали в просторный внутренний двор, я на мгновение увидел перед собой лицо управляющего Лормта, который что-то говорил, словно еще не закончил свой последний разговор со мной. Я соскользнул с седла прямо ему на руки, и темнота окутала меня.