Теперь к ним присоединился третий кеплианец. Ромар объявил:
— Гилан наш главный страж, и вся эта земля находится под его покровительством. Посему он просто не может стать членом отряда, как ему того хотелось бы, но кобылица Себра, в этом году оставшаяся бесплодной, изъявила желание присоединиться к нам.
Они покинули пределы Карстена и теперь следовали извилистым путём в юго-западном направлении. На востоке лежали окраинные земли Эскора, и там работала другая поисковая группа. Сокольничии и пограничники вели разведку крайне осторожно, потому что на второй день оказались в пределах местности, терзаемой постоянными раздорами. Лиара слышала достаточно, чтобы знать: после того как герцог Паган и вся его рать исчезли, эту местность за Поворотом опустошали, за неё сражались разбойники и мелкие дворяне, каждый из которых стремился хоть в чём-то превзойти соседа.
Впервые, глядя на обгоревшие камни сожжённых замков, незасеянные поля, на которых были разбросаны пожелтевшие кости коней, а то и людей, Лиара осознала, что такая участь может постичь Ализон, с его вечными интригами и заказными убийствами, стремлением больших поглотить меньших. Она раньше никогда не задумывалась над образом жизни тех, среди кого родилась. Ей было достаточно стараться предвидеть, как обезопасить свою жизнь и судьбу всего их рода. Внезапно она пожалела, что Казариан не участвует вместе с ней в этом походе. Она до сих пор не знает, в каком заговоре участвует брат, но то, что он каким-то образом связан с Лормтом, с госпожой Мерет, было очевидно. Неужели Казариан тоже находится в поисках врат? Те, что ей пока удалось увидеть: побитый ветром и покрытый мхом пилон и ещё тихий пруд, с такой чистой водой, что на дне виднелся не песок, а голубовато-серая скальная порода — не произвели на неё особого впечатления.
Путники были хорошо вооружены и ехали со всеми предосторожностями, предвидя возможные сюрпризы. Она попробовала себя в стрельбе дротиками, но оказалась слабым стрелком. Обращению с мечами и шпагами Хранительниц Очага в Ализоне не обучали, что же до кинжалов… Она на мгновение прижала правый локоть к телу и почувствовала тепло кванского клинка — лезвие его, казалось, никогда не охлаждалось, так, как это бывает с обычной сталью. В поясе у неё были ещё два. Один находился в воротнике её жилета — как раз между плеч, и ещё один — в сапоге. В метании кинжалов вряд ли кто мог поспорить с ней.
В эту ночь они разбили лагерь среди развалин, вокруг которых не было никаких заграждений, поэтому никто не сможет к ним подкрасться. Мышка передала сообщение Чайке, хотя никаких слов не произносилось. Потом она рассказала остальным, что в Эсткарпе обнаружили местоположение четырёх врат, но создавалось впечатление, что ни одни не обладают никакой силой. Вполне возможно, что разрушение Магического камня и вправду их запечатало. Но кто может поручиться?
Лиара сменила караульного и по положению звёзд определила приближение полуночи, когда вдруг до неё донёсся какой-то запах из ночной мглы. В отличие от смрада, которым несло из расселины, новый запах показался знакомым, что-то в ней отозвалось на него с удовольствием.
В памяти что-то щёлкнуло, и вот она снова бредёт за господином Волорианом, пытаясь не отстать и не упустить ничего из потока сведений, которыми он полуворчливо снабжает её. Псарни Волориана славятся по всему Ализону. Его щенки приносят баснословный доход, если их вообще соглашаются продать. Сейчас она почти ощущает шёрстку на маленьком толстеньком юрком тельце, слышит глухое урчание, которым сопровождается почёсывание за ушком.
Но… здесь ведь нет собак! Лиара насторожилась, рука скользнула в рукав, и кинжал оказался зажатым в ладони. Может быть, здесь есть собаки из разорённых поместьев, которые дичают, собираются в стаи, плодятся и умудряются найти пропитание.
Она изо всех сил прислушалась и услыхала скрежет тяжёлого кованого сапога по камню на соседнем посту. Собаки не охотятся молча, если их только не вынудит к этому силой охотник. Все больше и больше она убеждалась, что где-то неподалёку стая опасных четвероногих, приближающихся к ним.
Собачий дух? Она как можно бесшумнее сменила положение, обратившись лицом туда, откуда, как ей казалось, надвигается опасность. Светила полная луна, и местность вокруг развалин хорошо просматривалась.
Собачий дух? Она втянула запах поглубже и увидела дрогнувшую тень, надвигающуюся от дальней рощицы. Это совсем не собаки!
Она изготовилась. Никогда раньше не видела она живого Серого — а две фигуры, которые ей удалось рассмотреть, больше походили на людей, нежели на собак. Но Лиара знала, что их ожидает. И когда она готова была подать сигнал тревоги, враг выстрелил — из неведомого ей оружия — и прямо в неё.
Тревожный крик замер у неё в горле. Она почувствовала, что скована, что не в состоянии двинуть ни ногой, ни рукой и ощутила тяжесть на груди, не позволяющую ей вздохнуть. На лугу перед ней лунный свет как бы сгустился, словно чья-то рука сжала его, пытаясь придать ему форму.
Лиара ловила ртом воздух. Что стоит перед ней? Судя по облику, женщина, ибо её серебристая фигура нага, но голова — белая, с острой мордой, красными ушами, не прижатыми к голове, а стоящими торчком, как это бывает при начале охоты.
Видение было кошмарным — никогда раньше о подобном кошмаре ей не приходилось слышать. Жуткая помесь, в которой не было ничего от природы.
К её горлу подкатила тошнота. И вдруг она как бы очнулась. Она не слышала ни зова, ни звука. Но это… это отвратное создание пытается притянуть её к себе — зовёт её, как будто где-то внутри она сродни ему. НЕТ!
Лиара уже ничего не сознавала, кроме того, что эта тварь на лугу зовёт её. Её окружал, отравляя лёгкие, тяжёлый запах псарни. Сверкающие глаза твари поймали её взгляд и держат, не отпуская. Стоящая там фигура растёт, становится выше, плотнее, мощнее.
Иди сюда — кровь к крови — иди, — продолжается зов. Пока эта предательская часть внутри, о существовании которой она не подозревала, тянула её вперёд, ализонка вдруг очнулась: острая боль развеяла чары. Она почувствовала, как сталь впилась в её тело.
И тотчас, прежде чем этой твари удалось снова натянуть свои струны, рука Лиары дёрнулась. Она метнула из рукава свой кинжал.
Она увидела, как эта пёсья образина подняла когтистые лапы к горлу, отпрянула назад и рухнула. Лиара всхлипнула и тоже пошатнулась, и чуть не упала, но устояла оперевшись на остатки стены смотровой башни позади неё. Боль не отпускала, как будто кинжал вошёл в её собственное горло.
Сквозь застилавшие глаза слезы она увидела белую фигуру, распростёртую на траве. Серебристое свечение, которое так ярко выделяло её на фоне ночи, угасало, так же как исчезала гладкость кожи. Тело оставалось женским, но собачья голова исчезла — остался череп, покрытый жёсткой шерстью.
Лиаре удалось выпрямиться — боль отпустила. Она услышала крики и увидела, что новая волна таких же мохнатых тел движется вперёд.
Крики тревоги летели со всех сторон. Она смутно сознавала, что они раздаются и позади неё. Лагерь атакуют с разных сторон, поняла она.