— Эш?
Он поднял глаза и увидел перед собой подругу Тори — Ким. На ее лице отразился страх и тревога, когда она взглянула на него, а потом на окровавленную куртку у него в руках.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он у нее. — Я здесь работаю. Помнишь? Я акушерка. Один друг из скорой сообщил мне, что поступила Тори. Что произошло? Ты-то сам в порядке? Разве ты не должен быть внизу, чтобы о тебе позаботились врачи?
Он покачал головой.
— Мы разбились на моем байке.
Ким сглотнула, а на ее глазах появились слезы.
— Она сильно пострадала?
— Мне сказали, что она в операционной, вот я и жду новостей.
Она села рядом с ним.
— Без обид, но выглядишь ты весьма паршиво.
— Я уж как-нибудь это переживу.
Она посмотрела на него с явным сомнением.
— Почему бы тебе не оставить мне номер своего сотового, а я позвоню тебе прямо в ту же минуту, когда хоть что-то выясню насчет Тори. Ты же знаешь, что я не сдвинусь с места, а тебе нужно показаться врачу и привести себя в порядок.
Она прищурилась, увидев дырку на его джинсах, из которой виднелась разодранная кожа.
— Кстати, это была не просьба.
Эш кивнул, поняв, что Ким была права. Он никому не собирался угождать, а подчинился совсем по другой причине. Дав ей свой номер, Ашерон вышел и направился к лифту. В тот момент, когда он остался совсем один, то перенес себя в храм Артемиды на Олимпе. Его злоба все увеличивалась. Он распахнул двери с такой силой, что они с грохотом ударились о стены. Ее кори пронзительно завизжали прежде, чем разбежаться и оставить Артемиду наедине с ним. Она сидела надувшись, и яростно смотрела на него.
— И чего ты весь в обломках?
— Потрепанный, — исправил он Артемиду и двинулся прямо на нее. — А ты разве не знаешь?
— Что? Объяснить тебе, почему ты выглядишь, как дерьмо? Ты весь грязный и от тебя смердит. Почему ты не принял ванну прежде, чем прийти ко мне?
— Потому что меня переехала машина, а до этого за мной гнались люди, которые к тому же еще и стреляли в меня, Арти.
— И это моя вина? И в чем же?
Он глубоко вздохнул и посчитал до десяти, чтобы ненароком не убить мать своей дочери. Хотя, если быть честным, Катра была уже вполне взрослой женщиной и совсем не нуждалась в опеке матери…
— Атлантиконония говорит тебе о чем-нибудь?
— Да, говорит. И что?
Ее нераскаявшийся вид подействовал на него, как разорвавшаяся граната. Когда Ашерон снова заговорил, то все его произнесенные слова были сквозь зубы, пока он изо всех сил пытался не ударить ее или не причинить еще какую-нибудь боль.
— Они пытались убить меня, Артемида. И как ты легко можешь заметить, мне это не очень понравилось.
Она побледнела.
— Они не должны были трогать тебя. Никогда.
— Да, — сказал он, и его голос понизился так, что стал похож на демонический. — Их приказом было уничтожить невинного человека. И по чистой случайности, я оказался с ней, когда они напали.
Артемида одарила его чудным взглядом, пренебрегая его тревогой и злостью.
— И чего ты так беспокоишься об этой смертной? Я всего лишь хотела тебя защитить.
— Нет, не хотела. Я знаю, что в пропавшем журнале, тебе глубоко плевать на мое достоинство. Ты лишь пытаешься спасти свою задницу.
Она отпрянула назад на софе, пытаясь спастись от него.
— Это значит, что ты тот, кто забрал дневник?
Он остановился.
— Я думал, твои люди забрали его.
Она скривила губы.
— Если бы он был у нас, зачем нам тогда гоняться за этой сукой?
Оскорбление Тори разозлило его еще больше.
— Она не сука, Артемида. А теперь отзови своих псов, я серьезно.
Она встала на колени и потянулась к нему, совсем не прикрываясь.
— А что случиться, если я не сделаю того, что ты хочешь? Они тоже ведь невинные людишки. Ты собираешься убить их?
У него зачесались руки, чтобы схватиться за ее идеальную лебединую шею и сдавливать ее до тех пор, пока Ашерон не получит окончательное наслаждение.
— Я не играю с тобой.
— Так же, как и я, — заорала она. — Этот журнал угроза всему, и я не остановлюсь, пока не заполучу его.
Ашерон зашипел, но она не отступила. Артемида закинула голову назад, гордясь своим неповиновением.
— Ты не причинишь мне вреда, и я знаю об этом. Ты слишком любишь Катру. Она будет опустошена, когда узнает, что ее собственный отец убил ее маму. Мне следовало познакомить вас двоих раньше. Пока она любит меня, я уверена, что защищена от твоей ярости.
Он поднял руку, как будто хотел задушить ее, но, в конце концов, они оба знали правду. Она была права. Даже не смотря на то, что он был очень зол, Ашерон не мог причинить ей вред, потому что это бы разбило сердце его дочери. Артемида соблазнительно улыбнулась.
— Я скучала по тебе.
Она обвила своей рукой его талию. Эш оттолкнул ее от себя.
— Если тебе дорога твоя никчемная жизнь, держись от меня подальше.
Он телепортировался с Олимпа в Катотерос. Уриан шел к двери в главный зал, когда оттуда вышел Ашерон.
— Что, черт подери, с тобой произошло? Неудачное свидание с Артемидой?
Эш скривил губы от экс-даймона.
— Однажды, Уриан, я вмажу тебе так, что в ушах твоих будет звенеть вечно.
Уриан засмеялся:
— Но это произойдет не сегодня. Хотя бы потому, что ты не выглядишь так, чтобы причинить кому-либо вред. Серьезно, что случилось?
— Я попал в аварию на мотоцикле.
Уриан закатил глаза с недоверием.
— Прекрасно, не хочешь — не говори. Как знаешь.
Эш горько рассмеялся, поняв, как глупо это звучит. Он никогда раньше не падал с байка. Расстроенный, злой на Артемиду и переживая за Тори, Ашерон помедлил и посмотрел на даймона.
— Ты знаешь, Ури, со мной происходит что-то не то.
— Ты что только об этом узнал. Черт, да ты просто рекламный ребенок для медленного обучения.
Скривившись, Эш начал уходить. Уриан заставил его остановиться.
— Это была шутка, Ашерон. Ты должен был рассмеяться.
— Я не в таком настроении.
Уриан понимающе кивнул.
— Так что произошло на самом деле?
Эш сомневался. Не в его привычках было обсуждать что-то с другими людьми. И тем не менее, у него возник один горящий вопрос, который никуда не уйдет.