Его желудок чуть не выпал на пол, когда страх пронзил его до самого основания.
— Что произошло? — Тори повернулась к нему лицом.
— Он просил передать тебе его наилучшие пожелания. — Эш ругнулся, услышав скрытую угрозу.
— Я не могу поверить, что этот кусок дерьма отважился на такое. Если он хотя бы дышал на тебя, то клянусь, что раздеру ему горло.
Дэйв рассмеялся, прижавшись к барной стойке с другой стороны.
— Не беспокойся. Тори разобралась с ним по-своему.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я имею ввиду то, что на твоем месте, я был бы с ней очень ласковым и нежным, Эш. Она надрала ему задницу, как натренированный морской котик одним простым сжатием особо чувствительной зоны. Это было чертовски увлекательно для тех из нас, кто не был у нее под рукой. Ник, должно быть, будет пищать фальцетом по крайней мере еще неделю. — Его передернуло. — Я вот что решил, что буду держаться по крайней мере в трех футах от ее руки до конца своих дней.
Лицо Тори стало ярко-розовым.
— Я не люблю, когда меня лапают незнакомцы. — Ему не понравилось и то, что ее лапали, поэтому ярость вышла у Эша на первый план.
— Ник точно не причинил тебе вреда?
— Ни капельки. Мне просто очень не по себе, что пришлось причинить ему боль. Бедный парень.
Эш закрыл глаза под очками, потому что эти слова тронули его. Вот почему Тори так много значила для него. Она может найти лучшее, даже в самых отвратных существах — ну за исключением самого Ашерона в тот день, когда они встретились. Но даже этот момент для него потихоньку становился очаровательным.
— Почему ты здесь внизу, а не отдыхаешь наверху?
— Из-за скукотищи. Это не по мне сидеть наверху и ничего не делать весь день. Я гречанка. Мы должны работать. Как говорит моя тетя Дель, не стоит сидеть сложа руки, когда можешь вымыть полы. — Эйми засмеялась.
— Не беспокойся, мы не выпускаем ее из вида… а после инцидента с Ником, мы вообще перестали выпускать ее из-за барной стойки.
— Да уж. — Протянула Тори на распев. — Заключенная американской тюрьмы.
Эш приподнял бровь. Она сказала это так, как будто это было нечто плохим. По правде говоря, он был благодарен за это.
— Хорошо. Ну, раз у вас тут все под контролем, я вернусь к своим делам и совсем скоро снова буду здесь.
— Будь осторожен. — Он поклонился Тори за слова, которые безмерно его растрогали, прежде чем вернуться в магазин Лизы.
Едва дотянувшись до ручки двери, Ашерон услышал пронзительный крик Артемиды у себя в голове, который отдавался словно у него в мозгу словно колючий огонь.
— Ашерон! Сюда! Немедленно!
— Я не твоя собака, Артемида.
Она появилась на улице перед ним с пылающими глазами.
— Если ты не подчинишься, тогда давай-ка посмотрим, смогу лия заставить твою сучку молить меня о пощаде? — Она стала исчезать.
Ашерон схватил ее за руку и прижал к своему боку.
— Что ты имеешь ввиду? — Артемида вырвала свою руку из его хватки.
— Неужели ты думал, что можешь шляться и трахать другую женщину, а я ничего не узнаю об этом? Ты неверная свинья! Я заставлю ее кричать так, как ни один смертный до нее не кричал.
На этот раз, когда она стала уходить, Ашерона напрыгнул на нее и перенес их обоих в ее храм на Олимпе. Он зажал ее между собой и стеной ее спальни. Артемида издала такой ужасный вопль, что Ашерон был даже поражен, как у него остались целы барабанные перепонки.
— Пусти меня. — Он покачал головой.
— Нет, до тех пор, пока мы не решим это.
— Решим что? Что ты лживый неверный ублюдок? Как ты мог. — Артемида попыталась расцарапать ему лицо. Эш схватил ее за руки все продолжал держать ее зажатой. — Я заберу ее жизнь, ее душу, все!
— Ты и пальцем не тронешь ее!
— А ты мне не приказывай. — Эти слова привели его в такую ярость, что он тут же принял свою разрушительную форму. Он увидел свои голубые руки мог только представить, как выглядело все остальное.
— Не дави на меня, Артемида. Я не ел уже несколько недель и поэтому я с легкостью могу убить тебя. Ты меня поняла? — Она заорала на него.
— Я тебя ненавижу!
— Ты все время меня ненавидела. С того самого момента, когда я впервые тебя поцеловал в твоем храме. Ты презираешь меня, и я это прекрасно знаю.
С яростным криком, Артемида начала рыдать, как будто ее сердце было разорвано на куски. Она все еще сопротивлялась ему.
— Это все неправда. Мы были друзьями. Я любила тебя! — Ашерон ухмыльнулся лжи, в которую она все еще верила.
— Ты любила меня так сильно, что наблюдала за тем, как меня потрошат прямо у твоих ног. Это не любовь, Арти. Я почувствовал твое облегчение, когда я умер. — Она покачала головой, отрицая все.
— Я вернула тебя к жизни, потому что любила.
— Эту ложь ты рассказывай себе. Но я то знаю правду. Ты вернула меня, потому что испугалась моей матери.
— Я богиня.
— А я бог. Чьи силы превосходят твои и ты знаешь об этом. — Она снова закричала, пытаясь оттолкнуть его.
— Ты предал меня и я хочу получить возмездие за это.
— Тогда я заплачу за это. — Артемида замерла и впервые с тех пор, как она стала нападать на него, появилось некое подобие здравого смысла.
— Что ты только что сказал?
Эш сделал маленький шажок назад, готовый снова скрутить ее, если потребуется.
— Именно я предал тебя. Если ты хочешь чьей-нибудь крови, то я предлагаю тебе себя на роль жертвы. Но тебе придется поклясться, что ты никогда и пальцем не тронешь Сотерию. Никогда.
От пламени сексуального желания в ее глазах его затошнило. Она может отрицать все, сколько захочет, но она кончает, когда пускает ему кровь и заставляет страдать. И так было всегда.
— Только если ты поклянешься, что не будешь использовать свои силы, чтобы исцелить себя, ты получишь наказание, которое заслужил и будешь страдать за то, что причинил мне.
Во всем этом и была сущность Артемиды. Она считала, что он был с Тори не потому, что она была добра к нему. Единственной причиной, по которой он мог связаться с кем-то другим, было лишь насолить Артемиде, и за это сейчас прольется его кровь.
Да уж…
— Клянусь. — Она вздернула голову.
— Тогда отпусти меня.
— Не отпущу, пока не получу твоего слова.
— О-о, я клянусь, что не трону твою шлюху.
Он съежился от ее слов и от невысказанной угрозы Тори в них.
— И что ты не пошлешь никого за ней. — Она заартачилась.