Идиаг наблюдал за ним с любопытством:
— А как насчет тебя, мальчик? Ты просишь милосердия и для себя?
Тэлон тряхнул головой:
— Нет, Величество. Для себя я не прошу ничего.
Идиаг принял Кеару как дочь, но так и не признал по-настоящему Тэлона. Он презирал его, как и все остальные. И никогда не защищал от злобы и насмешек людей.
Вместо этого он велел Тэлону принимать все как мужчина, потому что тот заслужил это, и никогда не хныкать.
Так Тэлон и поступил.
Саншайн не могла сосчитать, сколько раз находила его у озера, тренирующегося с мечом.
«Я заставлю их принять меня, Нин. Я буду лучшим воином, рожденным когда-либо, и они никогда не посмеют говорить со мной с чем-то меньшим, чем уважение».
Она видела, как разгневанный и обиженный мальчик превращается в озлобленного, жестокого мужчину. На его лице всегда было угрюмое выражение, а в движениях смертельно-опасная уверенность, и даже самое храброе сердце вздрагивало при его приближении.
Он по-своему пробивал путь к сердцу дяди. До тех пор, пока даже клан, который ненавидел его, не понял, что Тэлон — единственный, кто способен возглавить их в борьбе против врагов.
Никто не смел встречаться с его пристальным взглядом, и только шепотом отваживались унижать его или мать.
У Идиага не было другого выбора, кроме как принять его. Или признать Тэлона или потерять свой трон в войне.
Тэлон был неукротим. Сильный. Непреклонный.
Мужчина, обладающий властью.
До тех пор, пока она не оказывалась рядом с ним. Только тогда он смягчался, позволяя себе улыбаться и смеяться.
И ее неотступно преследовало воспоминание, как Тэлон шептал ей о своей любви, когда она умерла у него на руках…
Горло у Саншайн сжалось, когда она поставила сумку и термос с кофе на стол, и опустилась на колени на пол рядом с головой Тэлона. Нежность затопила ее.
Она действительно любила этого мужчину.
Она сильно изменилась.
А Тэлон — нет.
Он был все тем же свирепым воином. Тем же самым человеком, который ставил барьеры перед собой и преодолевал их.
Она провела кончиком пальца по его бровям, потом наклонилась и поцеловала в щеку.
Вздрогнув, он проснулся так резко, что свалился с кушетки.
Саншайн подавила смешок:
— Прости.
Тэлон озирался вокруг, нетвердо стоя на ногах, потом сел обратно на кушетку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где он находится. Прочищая горло, он, нахмурившись, наблюдал за Саншайн, которая, присев на корточки, смотрела на него со странным слезливым выражением на лице.
— Что ты сделала?
— Поцеловала чуткую Спящую Красавицу.
Он снова нахмурился, пока не унюхал аромат, почти такой же соблазнительный, как пачули.
— Кофе?
Она вручила ему термос:
— И пирожки. Я подумала, что ты предпочтешь их соку из гуавы и кексам с клюквой.
Тэлон подозрительно посмотрел на нее, задаваясь вопросом, не похитил ли человек-стручок [41] ее тело, пока он спал. Это не могла быть та же самая женщина, которая часами рылась в «отбросах» у него дома, выискивая что-нибудь «нетоксичное», чтобы поесть.
Или сердитая искусительница, прогнавшая его спать на кушетке в одиночестве.
— Ты больше не злишься на меня?
— Я хочу, чтобы ты доверял мне, Тэлон. Это не изменилось.
Тэлон отвел взгляд, не в состоянии вынести боль в ее глазах. Он не хотел делать ей больно, не хотел ничего скрывать от нее. Но у него не было никакого выбора.
Во многих смыслах она была его женой, и в то же время не была. Он должен узнать ее заново. Больше всего его удивило, что ему очень нравилось узнавать ее. Саншайн была невероятно сексуальной, интересной и забавной женщиной.
Она вытащила из пакета засахаренную булочку:
— Голодный?
Да, он голоден, но не в смысле еды. Он изголодался по ее телу, по ее присутствию. Больше всего он изголодался по ее глазам, смеющимися над ним и не затененным обидой.
Она поднесла руку к его губам, предлагая ему печенье. Он не взял его руками. Вместо этого, он наклонился вперед и откусил кусочек, заставляя ее смотреть на него.
Саншайн дрожала, пока он грыз печенье, а потом поцеловал ее. Она застонала от его сладкого вкуса. Удовлетворенно вздыхая, она заставила его сесть обратно на кушетку и устроилась на его коленях.
— Ммм, — выдохнул он, — мне нравится так просыпаться.
Она отложила булочку и осторожно налила ему чашку кофе из термоса. Он выглядел немного нервным, наблюдая за ней.
— Пожалуйста, не пролей это на меня.
Она выгнула брови:
— Я забывчива, Тэлон, а не неуклюжа.
Тем не менее, он быстро забрал чашку из ее рук и глотнул пахнущий цикорием кофе. Она закрутила крышку термоса и отставила его в сторону.
Саншайн запустила руку в его волосы, позволяя золотым волнам струиться между пальцев. Его мускулы слегка сокращались при движении, заставляя ее загореться желанием. Это был по-настоящему восхитительный, неотразимый мужчина.
— Только представь, насколько более милой я стала бы, если бы ты рассказал мне о себе.
Он сжал зубы:
— Ты упряма.
Она провела пальцем вниз по жестким волоскам на челюсти, увидев, что его глаза потемнели и он отвердел под нею:
— Только когда вижу то, что хочу.
Тэлон вытянул еще одну булочку из пакета и предложил ей.
Она с гримасой отвернулась:
— Это опасно для твоего здоровья.
— Детка, жизнь вообще опасна для здоровья. А теперь откуси, а я отвечу на твой вопрос.
Со скептицизмом, но желая попробовать, она откусила немного и застонала от того, каким декадентским и великолепным оказался вкус. Он напоминал ей Тэлона.
Тэлон улыбнулся, глядя, как она смакует булочку. Пока не заметил сахар, просыпавшийся ей на грудь. Он возбудился еще больше.
Она откусила еще раз, и просыпала на грудь еще больше сахара.
У него пересохло в горле.
Прежде чем смог остановить себя, он опустил голову и лизнул сахар с ее обнаженной плоти в глубоком V-образном вырезе свитера.
Она застонала от удовольствия и обняла его голову, прикоснувшись к ней своей: