Как человек, он когда-то боялся смерти. Но это было целые эпохи назад.
Теперь единственная вещь, которой Стикс боялся, было то, что он не сможет избежать ужаса своего существования. То, что он продолжит жить столетие за столетием, пока Вселенная не взорвется.
Он хотел умереть, и еще тридцать лет назад у него не было никакой надежды на это. Теперь есть.
Дионис и Каламус хотели вернуть свою божественность, и им нужен был Разрушитель и кровь Ашерона, чтобы сделать это. Было жаль, что Стикс не имел в себе крови титанов, а иначе он с удовольствием предложил бы себя в качестве жертвы.
Так случилось, что Ашерон один держал ключ от темницы Разрушителя.
Стикс был единственным человеком, который мог доставить Ашерона к ним.
Еще несколько дней, и все будет хорошо. Старые силы возвратятся, чтобы властвовать над землей и над ним…
Он, наконец-то, будет свободен.
Стикс вздохнул в приятном ожидании. Все, что он должен сделать, это удержать Темных Охотников подальше друг от друга, и отвлекать их, пока он мешал богам поубивать друг друга.
Если бы Ашерон и Тэлон поняли это, они остановили бы его. У них одних была власть сделать так.
На сей раз он был против них, и на сей раз он закончит то, что начал одиннадцать тысяч лет назад.
Когда он закончит здесь, Темные Охотники останутся без руководства.
Он будет свободен, и земля, как понятно, будет полностью новым, очищенным от всего, местом.
Стикс улыбнулся.
Еще несколько дней…
Проснувшись, Тэлон почувствовал, что его рука горит.
Зашипев, он резко убрал ее от солнечного света, который струился сквозь окно на очень розовую кровать. Он придвинулся ближе к белой плетеной спинке кровати, чтобы избежать контакта со смертельными солнечными лучами.
Он подул холодным воздухом на руку, но она все равно горела и болела.
Дьявол, где он находился?
Впервые за прошедшие столетия он почувствовал, как по нему пробежала волна неуверенности. Тэлон никогда не находился вне своей стихии. Не поддающейся контролю. Вся его жизнь была единством уравновешенности и сдержанности. Никогда в своем существовании в качестве Темного Охотника он не обнаруживал в себе неуверенности и не становился в тупик.
Но прямо сейчас он понятия не имел, где находился, сколько сейчас времени и кем были те женщины за розовой драпировкой, которых он услышал.
Щурясь от яркого солнечного света, который мучительно больно пронзал глаза, он осмотрел необычную комнату и понял, что оказался в ловушке между двумя открытыми окнами. Его сердце застучало, как молот. Безопасного пути от кровати не было никакого. Единственное место, где он мог пройти, было слева от него, и дальше в угол, который был занят розовой тумбочкой.
Проклятье.
Из-за колотящейся в голове боли мрак снова охватит его с ошеломительным постоянством. Снова приступ боли.
Женщина…
Огромная удача, что бы там ему не подбросили.
Хотя его тело болело и было воспалено, силы Темного Охотника позволяли ему выздоравливать, пока он отдыхал. Через несколько часов ушла бы даже чувствительность.
А пока ему необходимо выбраться из этой световой западни. Закрыв глаза, Тэлон пожелал темную тучу, которая закроет солнце так, чтобы яркий дневной свет больше не разрушал его зрение.
Если бы он захотел, то мог бы вызвать достаточно облаков, чтобы превратить день в ночь. Но это не принесло бы ему никакой пользы.
Дневной свет все еще оставался дневным светом.
Его уникальные силы Темного Охотника позволяли управлять стихиями, погодой и исцелением, но не давали власти над тем, что было в подчинении у Аполлона. Светлое или сумеречное, дневное время все еще принадлежало ему, и даже если чисто технически Аполлон был в отставке, греческий бог никогда не допустит, чтобы Темный Охотник разгуливал днем под прикрытием своих уловок.
Если бы Аполлон заметил его снаружи или у окна в течение дня, то Тэлон был бы ничем иным как куском жареного бекона на тротуаре. Супер-хрустящий кельт не взывал бы к нему даже в малостях.
Его глаза жгло все больше и Тэлон начал подниматься с кровати, но остановился. Под простыней с запахом пачули и скипидара на нем не было ничего.
Что случилось с моей одеждой?
Он был чертовски уверен, что вчера вечером не раздевал себя сам.
Или они…?
Он хмурился, пока копался в своей памяти. Нет, это невозможно. Если бы он был вчера достаточно бодр, чтобы заниматься с ней сексом, он был бы достаточно бодр, чтобы покинуть это место задолго до восхода солнца.
— Где это?
Он прислушался к незнакомому голосу с другой стороны розовой ткани, которая висела для того, чтобы образовать стену вокруг кровати.
Через две секунды занавеска скользнула в сторону, чтобы показать привлекательную женщину, возраст которой, казалось, был слегка за тридцать. Ее длинные темные волосы
были заплетены в косу, и она была одета в длинную струящуюся юбку и тунику.
Она выглядела удивительно похожей на ту, другую, которую он встретил вчера. И с первого взгляда ее можно было принять за ее младшую копию.
— Эй, Саншайн, твой приятель проснулся. Как его зовут?
— Я не знаю, Старла. Я не спрашивала.
О, это становится все более и более странным.
Нестесненная его присутствием, женщина шла по комнате к той стороне кровати, где стояла тумбочка.
— Вы похожи на Стива, — сказала она, наклоняясь, подняла розовые шарфы и начала рыться в стопе журналов, скрытых под шарфами. — Хотите есть, Стив?
Прежде чем он смог ответить, она повысила голос:
— Здесь нет этого.
— Это под старыми экземплярами «Арт Пейперз».
— Здесь нет.
Саншайн вошла в комнату. Она шла с изяществом принцессы фей и была одета в платье с длинным рукавом фиолетового цвета, такого яркого, что он вынужден был прищуриться. Она прошла мимо окна и Тэлон понял, что материал был довольно прозрачен для того, чтобы он смог получить достаточное представление о ее пышных, изобилующих кривыми, формах и что под платьем она не носила ничего.
Ничего, кроме загорелой кожи.
У него пересохло во рту.
Она полотенцем вытирала краску с рук, пока шла к тумбочке, даже не глядя на него.
— Это точно здесь, — сказала она, вытаскивая журнал и вручая его старшей женщине.
Наконец, Саншайн взглянула на кровать и встретила его твердый взгляд.