И, как ни странно, уважал его чувства.
Ашерон твердо встретил его взгляд.
— С прошлым покончено, Зет. А будущее зависит от того, какое решение ты примешь на этой неделе. Пятьсот лет я торговался с Артемидой, умоляя ее дать тебе шанс доказать, что ты способен вести себя прилично. Ради твоей собственной жизни, ради твоего рассудка — не продуй этот шанс!
С этими словами он отпустил Зарека и зашагал следом за туристами.
Зарек не двигался с места, пока Ашерон не исчез за углом. Он размышлял над словами атлантийца.
Он не хотел покидать этот город! Нью-Орлеан очаровал его с первого взгляда, едва он увидел толпу на Джексон-сквер.
Как же здесь тепло!
Нет, этот шанс он не упустит! Он будет выполнять свой долг и честно защищать людей, которые здесь живут!
Чего бы это ни стоило, он убедит Артемиду, что ему можно доверять!
Он никогда больше не убьет ни одного смертного…
Двинувшись вниз по улице, Зарек почти сразу заметил четырех молодых мужчин. По высокому росту, золотистым волосам и поразительной, нечеловеческой красоте он мгновенно опознал в них даймонов.
Даймоны шептались между собой, но он ясно различал, что они говорят.
— Главный сказал, она живет над клубом «Бегущий Волк».
Другой даймон рассмеялся.
— Подружка Темного Охотника — удивительно! Разве такое бывает?
— Как видишь, бывает. Ну, теперь мы ему отплатим! Представь: приходит он к ней, — а она ждет его в постели… холодная и без единой капли крови в жилах!
Зарек готов был напасть на них прямо сейчас, но остановился: двери соседнего бара распахнулись, и из них, спотыкаясь и хохоча, вывалилась какая-то подгулявшая компания. Даймоны, увлеченные своим замыслом, даже не взглянули в их сторону.
Туристы брели по тротуару, смеясь и обмениваясь шутками. Они никогда не узнают, что, если бы не счастливая случайность, для всех них эта ночь стала бы последней.
Хрупкая штука — жизнь смертного.
Зарек стиснул зубы. Он понимал: придется подождать. Напасть на даймонов удастся только в каком-нибудь темном закоулке, где их никто не увидит.
Отступив в тень и сделавшись для них невидимым, он последовал за ними к дому Саншайн…
У Астрид раскалывалась голова, но она, не отступая, следовала за Зареком в его снах. Она была с ним единым целым, когда он довел даймонов до пустынной автостоянки и пресек их замыслы несколькими смертельными ударами. И позже, когда на него набросились полицейские.
Она была с ним на крыше, откуда он позвонил Тейлону и предупредил об опасности, грозящей Саншайн. Чувствовала его ярость. Его отчаянное желание помочь людям, которые в ответ отталкивали его или смотрели на него с презрением.
Все они судили о нем несправедливо.
И он не понимал, как достучаться до них.
Поэтому — нападал. Набрасывался на них первым, чтобы они не успели причинить ему боль.
Наконец Астрид почувствовала, что больше не в силах совершать это путешествие. Нужно отделиться от сознания Зарека — или она сойдет с ума, захваченная силой и болью его мучительных переживаний.
Оторваться от него было непросто, связующее зелье продолжало действовать. Но Астрид была неземным созданием, и в конце концов ей удалось преодолеть его притяжение.
Собрав все свои силы, она оторвала свой дух от духа Зарека и продолжала следовать за ним незримой тенью, безмолвной свидетельницей его грез.
Теперь она не чувствовала того, что с ним происходит, только лишь видела.
Но собственные чувства остались с ней. Сердце Астрид разрывалось от сострадания, какого она не испытывала никогда в жизни. Сила собственных эмоций пугала ее: жалость к Зареку, страстное желание облегчить его боль пробили панцирь равнодушия, в который она заключила себя много столетий назад.
В первый раз за все эти века она ощущала чужую боль. И не просто ощущала — мечтала ее прекратить. Согреть, успокоить, утешить этого несчастного, который бежал, но не мог убежать от самого себя.
Тем временем сновидение изменилось: теперь Зарек, полуголый и босой, в одних лишь черных кожаных брюках, пробирался через заснеженный лес. Бушевала страшная буря. Метель хлестала его по обнаженному телу. Обхватив себя руками, дрожа от холода и проклиная все на свете, Зарек пробирался через сугробы по пояс высотой.
Он то и дело падал, но каждый раз поднимался и продолжал свой путь. Астрид не могла не восхититься его силой.
Его обнаженные мускулистые плечи покраснели от холода. Его длинными черными волосами играл ветер. Зарек неотрывно всматривался в даль, словно пытался разглядеть что-то в заснеженной пустыне.
Но его взору открывалась лишь холодная, мертвая чаша.
Астрид беззвучно шла за ним — не проваливаясь в сугробы, не ощушая ни холода, ни ветра.
— Нет, я не умру! — прорычал Зарек, ускоряя шаг и запрокидывая голову к черному беззвездному небу. — Вы меня слышите? Артемида! Ашерон! Я не сдохну — не доставлю вам такого удовольствия!
И он пустился бежать по хрустящему снегу. Его босые ноги стали багровыми: Астрид страшно было даже представить, как ему сейчас больно.
Она старалась не отставать.
Но вот он споткнулся и упал.
Тяжело дыша, Зарек лежал неподвижно лицом в снегу. Одна рука его была запрокинута за голову, другая — вытянута перед собой. Астрид, невидимая, стояла рядом, глядя на вздымающуюся от глубоких вздохов татуировку — змею, обвившую его пояс.
Перевернувшись на спину, он устремил глаза в черное небо, усеянное сверкающими точками звезд. Снежинки падали на его разгоряченное лицо, мокрые пряди черных волос прилипли ко лбу. Он все еще тяжело дышал, стуча зубами от холода.
Астрид замерла на месте.
— Я хочу тепла, — прошептал он. — Я так хочу тепла! Хоть раз в жизни! Неужели ни одна звезда не спустится с неба, чтобы поделиться со мной своим теплом?
Астрид нахмурилась, не понимая этого вопроса. Впрочем, странные слова и нелогичные поступки — самое обычное дело во сне.
Перекатившись на бок, Зарек заставил себя подняться и продолжил свой путь сквозь метель.
Вслед за ним Астрид добралась до хижины, затерянной в лесах. В маленьком окошке бревенчатого домика горел свет — словно яркий маяк посреди холода и тьмы арктической ночи.
Из дома доносились приглушенные голоса, то и дело прерываемые взрывами смеха.
Счастливый приют!
Едва держась на ногах, Зарек побрел к одинокому окну. Приложил ладонь к замерзшему стеклу, отогревая его теплом своего тела. Вгляделся внутрь — отчаянно и жадно, словно маленький бродяжка, с улицы наблюдающий за рождественским праздником богачей, куда он никогда не попадет. Невидимая Астрид приблизилась, чтобы увидеть то, что видит он.