Якорь подняли на борт, взметнулись весла, и темное пространство моря поглотило нас. На берегу не было никакого движения, никто не пытался нас преследовать.
С каждым взмахом весел мы глубже погружались в ночь. Через час пришлось остановиться и подождать восхода первой луны, чтобы не натолкнуться в полной темноте на один из многочисленных плавучих камней. Все наше судно целиком было выдолблено из такого же легкого, ноздреватого, но достаточно прочного камня. Мы старались держаться ближе к берегу. Его извилистая линия оставалась для нас основным ориентиром.
— Нужно спешить, — прошептал Прор, наклоняясь ко мне. — Мы слишком надолго застряли в этих проклятых песках, и у тебя почти не осталось времени.
— Сколько до халфу?
— Четыре луны. Сам праздник длится двенадцать лун, и в любой из этих дней она может умереть.
Обстоятельства складывались так, словно кто-то специально нанизывал их на невидимую нить, замедлявшую наше продвижение вперед.
То весло сломалось, и пришлось приставать к берегу, чтобы сделать новое.
То кончились запасы питьевой воды, и мы несколько часов потеряли на побережье в ее поисках.
Был лишь один способ ускорить наше движение, один-единственный способ. Я все еще сопротивлялся давлению, толкавшему меня к губительному решению. Но кольцо жило, трепетало на руке и в сознании возникали насмешливые чужие слова: «Давай, давай. Сиди здесь, жди восхода луны. Может быть, в эту минуту женщина, доверившаяся тебе, беспомощно бьется в руках палачей». Затем появлялись картины, яркие цветные картины, ввергавшие меня в оцепенение. Наконец в один из таких моментов я ослабил контроль, и судно, словно само собой, двинулось в темноте, с приподнятыми веслами, огибая невидимые скалы. Вода забурлила за бортом.
Послышались удивленные возгласы гребцов. Я успокоил их и, уже не сопротивляясь, еще больше усилил давление. Впервые кольцу удалось выполнить мое личное желание.
Я знал, что теперь уже все равно, что я окончательно пропал и не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти Илен.
Опять я чувствовал себя ничтожной маленькой пешкой на поле чужой игры.
Вначале у меня еще была надежда с помощью хитрости, ограниченно используя мощь кольца только против магии, добраться до храма и отыскать скрытую в нем силу, способную противостоять Аристарху… Я даже толком не знал, что она собой представляла, эта сила. Энергию в чистом виде? Оружие? Еще одно кольцо?
Неважно. Сейчас она стала для меня недоступной.
Я сжег за собой все мосты, нарушил все законы Адры, я шел напролом и надеялся лишь на чудо — успеть спасти Илен до того, как последует расплата. Я не знал, какой она будет. Скорее всего, Аристарх управлял этим миром не сам, а через своих адептов. Именно поэтому я пока еще жив. Возможно, в конце концов меня превратят в раба того самого кольца, которое я использовал сейчас в своих личных целях. Но, видимо, на этот раз меня попросту уничтожат. Дважды, в двух разных кругах, слуги Аристарха безуспешно пытались сделать из меня покорного исполнителя своих планов. Больше они не станут со мной возиться. Меня ожидала мучительная и окончательная смерть без права на возвращение. Я приму ее как должное. Я заблудился в переплетении чужих пространств, я устал от их холодного дыхания. А судно все ускоряло ход…
Зал, в который ввели Илен, напоминал театральную сцену. Впереди, на ярко освещенном возвышении, синими глубокими бликами отсвечивал огромный темный камень с ложеобразным углублением посередине. Над ним — вырезанное из того же камня лицо с красными рубинами полыхающих глаз. Глаза смотрели на пустое пока ложе. Страх парализовал Илен, предательский, подлый страх. Те, что готовили ее к предстоящему, хорошо знали свое дело…
Сегодня она была только зрителем. Ее подвели к одному из кресел. Илен почти упала в него. Веревки, прикрепившие ей руки к подлокотникам, казались совершенно лишними. Парализованная ужасом, она не могла двинуться. За ее спиной двенадцать высших жрецов со скрытыми за черными балахонами лицами ждали начала жестокого представления. Все происходило в полном молчании. Наконец где-то под потолком зала возник глубокий вибрирующий звук. Гонг? Рог? Какая разница! Тьма опустилась на сцену, а когда вновь вспыхнул свет, на темной поверхности камня уже билось живое женское тело…
Красные глаза черного чудовища, высеченного в камне, казалось, ожили. Они запылали ярче и опустились ниже, чтобы не упустить, не расплескать ни капли плывущего к нему смертного ужаса жертвы.
Жрецы, выполнявшие работу палачей, не спешили. Нож лишь слегка коснулся тела жертвы, разрезая легкую ткань и окрашивая ее первыми пятнами крови…
Отчаянный, звериный крик, полный боли, оглушил Илен.
Очнулась она в роскошной темнице храма. Теперь, когда Илен точно знала, что ее ждет, она впервые позволила себе подумать об Игоре без всякой горечи, словно уже прощалась с ним. В школе Комора ее научили сложному психологическому приему безболезненной остановки сердца. В безвыходном положении агент должен умирать молча… К этому ее готовили специально. Илен больше не была ничьим агентом.
Теперь она принадлежала самой себе и, может быть, в далеком прошлом еще одному человеку… Она знала, он сделает все, что в человеческих силах, чтобы помочь ей. Значит, хотя бы ради него она обязана ждать до самого последнего момента. Но беспомощной игрушкой в руках этих чудовищ, готовых наслаждаться ее муками, она не станет. И когда придет должный час, мужества у нее хватит.
К порту Бантры мы подошли на веслах. Бухта, вся забитая различными лодками и судами, освещенными лишь красноватым светом факелов, оказалась неплохим убежищем. Здесь, среди тысяч паломников, прибывших на праздник халфу, обнаружить нас будет совсем не просто. Прор опять дал дельный совет. Только благодаря бесценной информации, хранившейся в его памяти, нам удалось добраться до Бантры.
На пеших тропах — войти по ним в город предлагал Хенк — нас наверняка ждали многочисленные заставы. Теперь же мы незаметно причалили среди сотен других лодок и беспрепятственно сошли на берег. Паломники, прибывающие из отдаленных мест планеты, держались небольшими группами, и наш отряд не вызывал к себе никакого интереса. Мы с Прором еще при покупке лодки приобрели для всех желтые плащи паломников и сейчас, растворившись в огромной толпе, начали свое медленное, осторожное продвижение к храму.
Храм расположился в самом центре Бантры. Собственно, город кончался за несколько километров до подножия скалы, на которой стоял храм Света. Городские окраины охватывали храмовую гору широким полукольцом, и все это пустое пространство заполняли теперь караван-сараи, базары, толпы людей. Это человеческое море в темноте угадывалось лишь по гулу голосов, огням сотен костров, движению множества факелов и переносных масляных фонарей. И над всем этим, на вершине высочайшей горы, пылал в алых лучах навсегда застрявшего за горизонтом светила храм Света.