— Конечно, — вспомнил Лось, — сегодня воскресенье, и они на даче. Хорошо хоть ребята в милицейской форме. Никто ничего не заподозрит. Спускайся за ним вниз отсюда. Может, сумеете как-нибудь изнутри открыть дверь.
— А если не сумеем?
— Тогда ты оставишь его там, а сам поднимешься обратно. Здесь дерево стоит, ничего с улицы не видно.
— Хорошо, — согласился Моряк, — я его достану.
— Подожди, — нахмурился Лось, глядя вниз, — он, кажется, здесь, на балконе.
— Эй, майор! — весело крикнул он вниз. — Я думал, ты умираешь, а ты, оказывается, у нас такой резвый, по балконам бегаешь.
Сизов сидел на балконе, молча открывая бутылку со спиртом.
— Чего ты молчишь? — спросил Лось. — Я ведь знаю, что ты там. Я увидел твою руку.
Майор по-прежнему молчал.
— У тебя нет шансов, майор! — крикнул Лось. — Давай договоримся по-хорошему. Открой дверь нашим ребятам. Обещаю, мы тебя не тронем.
Сизов вытянул руку, чтобы ее было сверху видно, и начать лить спирт.
— Что ты делаешь? — спросил Лось. Рядом, наклонившись, стоял Моряк.
— Лью спирт! — хрипло крикнул Сизов.
— Зачем? — не понял Лось, переглядываясь с Моряком. Они догадались оба одновременно.
— Ах ты сукин сын! — закричал Лось изо всех сил.
— Если кто-нибудь сюда полезет, я подожгу балкон, — пообещал снизу Сизов.
Лось посмотрел на своего напарника. Тот пожал плечами. Лезть вниз в адское пекло его совсем не прельщало.
— Слушай, ты, майор! — заорал Лось. — Если ты сейчас не откроешь нам дверь, мы тебя самого зажарим.
— Кажется, ты сидишь у меня над головой! — хрипло крикнул в ответ майор. — Попробуй меня зажарить. И через полчаса здесь будут все пожарные Москвы. А у вас, кажется, вечером есть важное дело.
— Он все слышал! Он все слышал! — заорал Лось, отталкивая Моряка. — Скажи ребятам, пусть ломают дверь. Пусть вызовут мастеров, слесарей и ломают дверь. Пусть объяснят, что там находится бандит, или придумают что-нибудь. Они в форме, им поверят.
— Но этого нельзя делать.
— Заткнись! Он все слышал. Он все знает.
Его нужно убить. Убить немедленно, пока он никому ничего не рассказал.
— Вы не верите в успех операции? — спросил премьер во внезапно наступившей тишине.
Абуладзе почувствовал на себе взгляды всех людей, находившихся в кабинете. И бешеный взгляд министра обороны.
— Мне кажется, — попытался объяснить он, — что террористы, сумевшие спланировать подобную операцию, наверняка постарались предусмотреть и все неожиданности.
— Что вы имеете в виду?
— Мы не знаем, где капсулы. И даже если будем точно знать, где именно они находятся, то не сможем их так просто захватить. Они могут разбить хотя бы одну из капсул.
Премьер нахмурился, взглянул на мэра города. Тот быстро заметил:
— Полковник прав. Мы должны предусмотреть все обстоятельства.
— Хорошо, — зло сказал премьер, — самолет и деньги все равно будут готовить. Что у вас еще?
— Мы должны заранее оцепить аэропорт, — словно размышляя вслух, неспешно сказал Абуладзе, — желательно, чтобы это был аэропорт, который выберем мы сами. Лучше Шереметьево-1. Он самый компактный, а его взлетно-посадочные линии находятся в непосредственной близости от Шереметьево-2. И потому в первом аэропорту бывает меньше всего людей. Гораздо меньше, чем во Внуково или в Домодедово.
— Может, тогда предложить Быково? — предложил кто-то.
— Нет, — возразил Абуладзе, — они наверняка захотят вылететь куда-нибудь за границу.
А там им будет трудно взлетать. Нужен будет достаточно крупный самолет.
— А почему вы так уверены, что они полетят за границу? — спросил премьер.
— Это главный вопрос, который меня беспокоит. Судя по всему, террористы неглупые люди, сумевшие очень хорошо подготовиться и все продумать. Они должны понимать, что ни в одну страну мира их не пустят. И если даже они сумеют взлететь и снова сесть, то по прибытии будут арестованы в любой стране. Практически в любой, — подчеркнул последнюю фразу Абуладзе. — И вот тут нечто необъяснимое. Либо они точно знают, где именно сядут, либо предусмотрели какой-то запасной вариант, который мы пока не знаем.
— Какой именно?
— Не знаю. Может, самолет пройдет над определенным местом, а деньги будут сброшены с парашютом. Я говорю это как гипотезу.
Но понимаю, что количество денег и драгоценностей достаточно велико. Сбрасывать с парашютом такие грузы очень рискованно, даже если террористы поголовно мастера спорта по парашютным прыжкам. Поэтому, очевидно, будет предусмотрен вариант с посадкой самолета. И тогда я спрашиваю себя: где сядет этот самолет? И почему террористы так уверены в своей безопасности?
Премьер посмотрел на директора ФСБ, как будто тот знал ответ на этот вопрос. Директор, в свою очередь, взглянул на Дмитриева. Тот, выдержав этот взгляд, пожал плечами. Его центр разрабатывал и такую версию, но пока только как версию. Главное было выйти на террористов.
— Может, они сядут в Чечне? — спросил министр обороны. — Где-нибудь в горах.
— На нашей территории никогда, — твердо возразил Абуладзе, — с таким количеством денег и драгоценностей далеко не уйти. И как вариант можно исключить любое из государств СНГ. Для них это слишком опасно. Ни одно государство СНГ их не примет, чтобы не испортить до такой степени отношения с Россией.
— Тогда остается Афганистан, — не собирался отступать министр обороны.
— Возможно, — согласился Абуладзе, — но очень маловероятно. В Афганистане нестабильная ситуация. Сразу несколько враждующих сторон, которые не придерживаются никаких законов и правил. Такой груз просто не имеет шансов далеко уйти. Его обязательно захватит другая сторона. Им всегда нужно оружие. А такая сумма денег — очень хороший раздражитель.
— Что вы хотите сказать? — наконец не выдержал разъяренный министр обороны. — Если они никуда не смогут приземлиться, то зачем вообще им этот самолет?
— Поэтому я и говорю, — спокойно, не замечая его раздражения, ответил Абуладзе, — мы не знаем места, куда направится самолет, и должны быть готовы к любым неожиданностям.
— У вас все? — спросил премьер.
— Да.
— Спасибо. Я думаю, собравшиеся примут к сведению вашу информацию. Надеюсь, все понимают важность задачи. Давайте подумаем, что может произойти в случае неудачи? Какое положение сейчас в Москве?