Пули прошивали стены насквозь, оставляя на выходе рваные дыры.
– Сэр, я вижу, что уже началось! – сообщил Гастону Загурский, вскидывая на плечо гранатомет. – И еще одно – у них есть стрелки на крыше фабрики! Прикажете накрыть их?
– Пока рано, Загурский! Рано! Пусть побольше их окажется на открытом месте – в противном случае они развернутся и уедут!
– Пока я вижу только два джипа! Один протаранил фургон, другой подъезжает…
– Хорошо, ждите, когда подъедут еще два, и тогда начинайте с последних, понятно?
– Как не понять, сэр! – обрадовано прокричал Загурский.
С шоссе свернули еще два джипа, они пронеслись мимо машины Сайруса и помчались вызволять Района Альвареса.
Сайрус связался с водителем второго тягача.
– Подъезжай к дороге, Дред! – приказал он. – Жди сигнала, если понадобится, перекроешь выезд!
– Понял, камрад! – истерически воскликнул Дред. «Как бы не перегорел», – подумал Сайрус.
Езда в звуконепроницаемом фургоне убаюкивала. Первоначальное напряжение вскоре прошло, и теперь Джек с Барнаби были склонны верить словам Гастона, что они даже не проснутся, пока он будет обделывать свои важные делишки.
Джек ждал, что они вернутся в благоустроенную камеру, и заранее радовался обещанной передышке. Барнаби, помимо прочего, помнил, что впереди его ждет плотный обед.
Сидевшие через решетку охранники тоже были спокойны. Один разглядывал свое колено, словно видел его впервые, другой самозабвенно ковырялся в носу.
Неожиданно фургон начал останавливаться. Джек покосился на окошко и успел заметить несколько черепичных крыш.
Здание контрразведки выглядело иначе.
В этот момент что-то со страшной силой врезалось в фургон, да так, что вбило внутрь тяжелую дверь. От встряски Джек и Барнаби свалились со скамеек, Рон начал ругать водителя – почему-то он решил, что произошла авария.
Видимо, от удара включилась пронзительная сирена, так показалось Джеку, однако ревела не сирена – это кричал полицейский, которому дверью раздробило ногу. Его напарник был в шоке, он тряс головой и повторял:
– Что случилось? Что случилось, а?
По корпусу что-то звонко щелкнуло, в сквозное отверстие проник солнечный лучик. Вслед за первым щелчком по корпусу забарабанил настоящий град, тонкие лучики радостно проскакивали внутрь фургона, слепя Барнаби и заставляя его прикрывать ладонью лицо.
Очередной удар бронебойной пули настиг кричавшего от боли полицейского. Его отшвырнуло к стене, и он затих. Стали слышны доносившиеся снаружи выстрелы.
– Кажется, это то самое, Джек, о чем предупреждал майор! – воскликнул Барнаби, не зная, радоваться или печалиться.
– Что случилось?! – еще раз спросил перепуганный охранник, прежде чем пуля пробила ему плечо.
Упав на своего мертвого коллегу, несчастный всхлипнул и, зажимая рукой оплывавшую кровью рану, заплакал.
Снаружи зазвучали автоматные очереди. Джек придвинулся к решетке и стал просовывать между прутьями руки, чтобы подтащить к себе мертвого полицейского.
В его брючном кармане – Джек это хорошо помнил – лежали ключи от наручников и решетчатой двери.
Наконец он ухватился за ботинок и начал рывками подтягивать тело к решетке.
– Рон, помоги… – попросил Джек, и Барнаби, так же неловко, просунул между прутьев скованные руки, вцепился в штанину и потянул на себя.
Вместе с застреленным полицейским Джек и Барнаби тащили к себе и второго – раненого. Следовало спешить, пока он был без сознания.
Перестрелка снаружи все усиливалась. Слышались громкие крики, автоматные пули щелкали по стенкам фургона.
Наконец Джеку удалось дотянуться до кармана с ключами. Едва не вывихнув кисть, он выдернул целую связку и, протащив ее между прутьев, бросил на пол.
Ключи рассыпались, и сразу стало понятно, какой от чего.
– Вот эти беленькие – от наручников! – напомнил Джек. – Давай, разбирайся скорее, Рон!
Барнаби неуклюже подхватил один из блестящих, с мелкой насечкой, ключиков и, вставив его в наручники Джека, попытался провернуть.
– Не подходит! Давай другой!
Барнаби схватил другой – он подошел. Негромкий щелчок – и замки на запястьях Джека раскрылись. Он с облегчением сбросил наручники и, схватив второй ключ, освободил Барнаби, затем, не останавливаясь, третьим ключом с обратной стороны открыл решетчатую дверку.
На все это ушло полминуты, наконец напарники выбрались в отделение охраны. Ноги скользили по натекшей крови, руки еще плохо слушались. Джек с трудом завладел пистолетом убитого, Барнаби взял оружие у второго.
– Запасную обойму не забудь! – напомнил Джек.
– Уже взял.
Они ухватились за искореженную дверь и попытались открыть, однако ее прочно заклинило в проеме. Снизу, однако, образовалась щель, достаточная, чтобы протиснуться наружу.
Джек только-только начал приспосабливаться к этому окну, когда к фургону кто-то подбежал. Он передернул затворную раму.
– Камрады! Камрад Рамон, вы здесь?! Вы живы? – закричал кто-то совсем рядом. – Камрады, вы здесь?!
– Здесь, – отозвался Джек.
– Выбирайтесь, мы пришли к вам на помощь! Смерть лигийцам!
Кричавший начал стрелять, быстро и беспорядочно. Было слышно, как гильзы сыпались на крышу фургона.
– Я полез, – сказал Джек.
– Давай, – кивнул Барнаби, держа пистолет наготове.
Между тем снаружи уже творилось что-то ужасное. Теперь стрельба не прекращалась ни на секунду, и неизвестно, что было лучше – ждать внутри фургона или попытаться выжить снаружи.
Просунув в отверстие сначала руки, Джек выдохнул воздух и, скользя по залитому кровью полу, пролез в щель.
– Смерть лигийцам! – снова проорал тот же самый парень.
– Согласен! – натянуто улыбнулся Джек. – Рон, давай теперь ты!
– Держи меня…
Барнаби был пошире и застрял. Лицо его побагровело, Джек дергал напарника изо всех сил.
Наконец под звук разорвавшейся неподалеку гранаты удалось вызволить Барнаби из плена.
Он со стоном шлепнулся на асфальт и поднял глаза на возвышавшийся над ним джип с тараном. Почти все окна в машине были выбиты, а на тех, что остались, отчетливо виднелись капли крови.
Двери и моторный отсек были изрешечены пулями, и Барнаби искренне удивился, кому пришло в голову так подставляться.
– Кто из вас камрад Рамон?! – спросил тот самый общительный парень. Он расстрелял очередной магазин и, спрятавшись за фургоном, пытался заменить его на полный. Руки у бедняги тряслись, магазин никак не входил в гнездо.