– Бражник говорил, у них самолет…

– Не самолет, а лонгсфейр, – со значением произнес Блингштофф. – Кстати, ты знаешь, что твои однофамилец промазал в этих ребят с трех метров?

– Какой однофамилец?

– Гучеа.

– Ну сказанул – то Гучеа, а то Гао.

– Не важно. Главное, что он с трех метров засадил в кабину заряд из кувертины.

– И что?

– Разбил им окна, – усмехнулся Блингштофф. – Ну так ты идешь?

– А чего нам остается.

Гао поднялся, одернул куртку и проверил автоматическую винтовку. Затем посмотрел на небо, которое быстро светлело.

– Предлагаю пройти до висячей балки, потом подняться на парапет и дойти вон до тех хреновин, – наметил план Блингштофф.

– Эти хреновины, Блинги, называются воздухоосушка.

– А ты почем знаешь?

– Я ж трудовое училище оканчивал. Ну ладно, пошли.

Осторожно переступая по камням, они добрались до невысокой бетонной стены, однако то, что издали выглядело как металлическая лестница, оказалось куском скрученной арматуры.

Отступать было уже поздно, и напарники все же взобрались на стену, перепачкав всю одежду.

– Да тут целая дорога, – заметил Блингштофф. – Такое ощущение, что эту тропку здесь натоптали.

– Похоже на то, – шепотом ответил Гао и осмотрелся. – Сдается мне, Блинги, что мы на верном пути.

И приятели пошли дальше. Теперь они практически крались, выставив оружие перед собой, поскольку вокруг появлялось все больше признаков пребывания людей – окурки, бутылки и банки из-под пива. Все это выглядело достаточно свежим.

Вскоре слева потянулся ряд металлических двустворчатых дверей. Некоторые были покрашены, что только доказывало обитаемость здешних мест.

– Боксы, – тихо сказал Гао.

– Чего?

– Я говорю, боксы – здесь стальные чушки по температуре выдерживали.

– А зачем? – спросил Блингштофф, поводя стволом автомата из стороны в сторону.

– Кто его знает… Это по технологии положено, чтобы какое-то в них зерно росло, цементитовое.

– Ладно брехать, пролетарий, – прошептал Блингштофф и остановился.

– Ты чего?

– А ты не слышишь? – Блингштофф встал на колено и прицелился куда-то в молочную пелену тумана.

Гао прислушался. Ему показалось, что он различает какой-то скрип. Звук становился все отчетливее, а затем в каких-то сорока метрах впереди открылась одна из бесчисленных дверей.

Гао тоже поднял винтовку и привычно задержал дыхание. Теперь он не собирался давать мишеням ни одного шанса.

31

В туго облегающем костюме Лу чувствовал себя весьма скованно. Под мышками давило, в паху стесняло, и даже чтобы вздохнуть, требовалось приложить дополнительные усилия.

– Послушай, в них же неудобно, – наконец выразил свое отношение Эрвиль.

– Это ходить неудобно, а сидеть на айрбайке очень удобно. Надень шлем, его нужно подогнать по голове.

– Пожалуйста.

Лу с трудом просунул голову в пластиковую скорлупу и почувствовал себя еще отвратительнее. К тому же тот, кто носил этот шлем прежде, обожал коричную жвачку. А Лу запах корицы совершенно не переносил.

– Ой, Джим! – пожаловался он. – Меня сейчас стошнит.

– Даже и не думай, – серьезно ответил Кэш. – Моментально захлебнешься.

– Но что же мне делать?! – запаниковал Лу. Его голос, искаженный акустической мембраной, звучал как испорченный динамик.

– Заткнись. Сейчас я подгоню тебе шлем, а то он на голове болтается.

– Какое там болтается, Джим! Он мне мал!

– Нет, Лу. Его нужно подтянуть сильнее. Если будет хоть небольшая щелочка, тебе потоком воздуха может запросто башку оторвать.

– Ты это серьезно?

Лу осторожно ощупал шлем и подумал, что, пожалуй, Джим прав и крепления следует подтянуть.

После всех необходимых подгонок, которые Кэш производил со всей ответственностью, у Эрвиля появилось такое ощущение, что циркуляция крови в его теле прекратилась. Однако на этом неудобства не закончились. Джим достал банку с ламизитом – густой жидкостью отвратительного непрозрачно-серого цвета – и, приказав Лу стоять смирно, начал мазать его с помощью большой кисти.

Через несколько минут обмазано было все, кроме перчаток, обуви и седалищной части, поскольку там требовалось как раз наилучшее сцепление.

После этого Джим намазал себя, и только спину ему кое-как размалевал Лу, вспотев при этом так, будто отстоял в одиночку смену на заводе.

– Ну и что теперь, Джим? – спросил он.

– Теперь пора в путь. Веши мы сложили, аппарат я проверил. Если все будет хорошо, через час будем в Ималте. А через полтора – в Дро.

Сквозь толстое стекло шлема Кэш подмигнул Лу и, указав на рычаги платформы, на которой стоял лонгсфейр, сказал:

– Впрягайся.

А сам подошел к дверям и, открыв все запоры, смело распахнул створки. В бокс тут же хлынул стылый утренний воздух и, встретившись с теплом, заклубился по полу серым туманом.

– Навалились! – прогудел из шлема Джим и, встав рядом с Лу, надавил на рычаг.

Платформа тронулась с места и покатилась к выходу, а стоявший на ней лонгсфейр поплыл, словно морской корабль.

Лу тяжело сопел и с непривычки плохо ориентировался, выглядывая из шлема, как из танка. Он только реагировал на команды Джима и разворачивал платформу то влево, то вправо.

– Ну что, садимся? – нетерпеливо спросил Лу.

Покинув надежные стены бокса, он стал испытывать непонятное беспокойство.

Пока Кэш совершал последние приготовления, Эрвиль оглянулся и не сразу понял, что видит двух людей, наставивших на него автоматы.

– Джи-и-им!!! – что есть силы завопил он, и в это время прозвучал залп.

32

Наверное, Блингштоффу следовало выстрелить сразу, но его разобрало любопытство – уж очень необычно выглядел выплывающий из бокса аппарат. А злоумышленники, наряженные в какую-то блестящую резину, напоминали ему лысых морских свинок.

«Козлы, – про себя выругался Блингштофф, успев подумать и о том, что Гао не стреляет, потому что, облежавшись прошлый раз, ждет команды от своего товарища. – То-то же, осторожный сучонок».

Блинги уже готов был нажать на курок, когда Гао вдруг резко дернулся и повалился на своего напарника, паля на лету в небо и издавая какое-то странное шипение.

Он весил довольно прилично и почти размазал Блингштоффа по земле.