Наконец решив, что с охраной покончено, Коррадо выстрелил в замок и, держа пистолет наготове, рванул ручку двери.
Как он и ожидал, охранник и клиент уже были нашпигованы свинцом и не подавали признаков жизни, однако Коррадо все же сделал контрольный выстрел,
В углу зашевелился какой-то парень в забрызганном кровью белом халате. Коррадо поднял пистолет, и человек в халате стал громко кричать. Может быть, если бы он не вопил так противно, Энрике не стал бы стрелять, но этот крик… Коррадо не выносил никаких криков.
Такси доставило Энрике прямо в район Энтуш к неброскому, скромному особнячку, в котором жил Папа Лучано.
Изящная ограда высилась на добрых четыре метра и, несмотря на казавшуюся легкость, могла выдержать таранный удар грузовика. Перед самым домом росло четыре старых каштана. На них в любое время года прыгали разноцветные Йоркские попугайчики.
«Давненько я здесь не был», — подумал Энрике, подходя к калитке. Видеокамера проследила за движением гостя и, опознав своего, открыла замок. Словно по волшебству, калитка плавно отворилась, и Коррадо шагнул на территорию главы клана Лучано.
Поврежденные ребра нестерпимо ныли, левая нога едва гнулась в колене, но Энрике старался не подавать виду, ведь сегодня он был победителем.
Испуганные появлением нового человека, попугайчики вспорхнули и, покружившись в воздухе, вернулись на свое дерево.
«Раньше они меня не боялись», — отметил Коррадо и ступил на крыльцо дома.
В холле его встретил малознакомый парень. Он поздоровался с Энрике и указал на жесткий диванчик:
— Садись, Папа Лучано сейчас спустится.
Коррадо кивнул и, хотя ему было удобнее стоять, сел на предложенное место.
Спустя пять минут послышались шаги и по лестнице в сопровождении своего помощника Педро Гуина в холл спустился сам Папа Лучано.
Едва Коррадо поднялся с диванчика и сделал шаг навстречу, как Гуин тотчас закрыл Папу своим телом и, стремительно подойдя к Энрике, требовательно протянул руку,
Коррадо понял этот жест. Гуин отвечал за безопасность Лучано и изымал оружие у всех, кого Папа удостаивал своей аудиенции.
Гуин стоял с протянутой рукой, демонстрируя свою власть, а Энрике намеренно не отдавал ему пистолеты, показывая, что подчиняется только Папе.
— Сдай оружие, — процедил сквозь зубы Гуин, и второй охранник, который встречал Энрике в холле, поднял пистолет
Папе Лучано ситуация показалась забавной, и он хрипло засмеялся:
— Ладно, ребята, не будем ссориться, ведь мы же играем в одной команде. Пока ты был в отпуске, Энрике, у нас тут изменились правила, поэтому тебе придется отдать Гуину пистолет. Не думаю, чтобы тебя это огорчило, ведь у тебя их два. — И Лучано снова зашелся хриплым смехом.
Получив подтверждение от Лучано, Энрике отдал Педро один пистолет, а потом, чуть помедлив, и второй тоже.
Инцидент был исчерпан, и Папа пригласил Коррадо сесть рядом с собой.
— Что за войну ты там устроил, сынок? Полиция просто встала на уши. Неужели нельзя было тихонечко тюкнуть этого поганого аптекаря, и дело с концом?
— Если бы можно было тихонечко, это бы не стоило тридцати тысяч.
— Ай-яй-яй, Рико, неужели ты устроил целую войну только для того, чтобы отработать свои деньги? — За шутливым удивлением Папы Лучано сквозило удовлетворение. Он знал, что дело сделано. Если бы Коррадо не покончил с клиентом, он бы не явился за деньгами, — Ну так что там было?
— Он ходил с двумя телохранителями. Это были умелые парни, да еще водитель машины держал под сиденьем дробовик, — пояснил Энрике. Он знал, что Папу никакими рассказами не проймешь, и говорил только в расчете на Педро Гуина и второго парня. Пусть знают, кто здесь настоящий мастер.
— И ты все сделал с первого раза?
— Нет, Папа, в первый раз я его только задел, а окончательно достал уже в карете «Скорой помощи».
— Вот так Рико! — всплеснул руками Лучано и хлопнул себя по сухим коленям. — Вот так молодец! Порадовал меня, старика. Ну раз такое дело — Педро, рассчитайся с ним.
Повинуясь команде босса и старательно скрывая свою неприязнь, Гуин подошел к Энрике и положил на журнальный столик три пачки. Это были новенькие купюры в банковской упаковке. Энрике любил именно такие, и Лучано об этом помнил.
Едва Коррадо рассовал деньги по карманам, Лучано тут же поднялся, давая понять, что больше никого не задерживает. Педро вернул Энрике пистолеты, и тот направился к двери.
— Да, чуть не забыл, Рико, — сказал напоследок Папа Лучано. — Твоя девчонка путается с каким-то сутенером. Как его, Педро?
— Хэнке.
— Вот-вот, — кивнул Лучано. — Ты смотри за ней, а то вчера я уже просил своих ребят, чтобы они разъяснили этому Хэнксу его права.
— Спасибо, Папа, — поблагодарил Энрике.
— Не за что, сынок…
Полчаса назад от Энрике ушел врач. Это был старый «лепила» — Самуил Пецан. Толстый, кругленький и совершенно лысый, он походил на головку сыра, однако свое дело знал хорошо. Его коротенькие пальцы имели достаточно силы, чтобы, пользуясь плоскогубцами и тампоном, смоченным водкой, выдернуть из раны пулю или обломившийся нож.
Доктор Пецан не писал никаких бумажек и никого не регистрировал. Он просто брал наличные, и еще не было случая, чтобы кто-то остался недоволен его работой,
На правый бок Коррадо доктор наклеил бандаж, который поддерживал сломанные ребра, не мешая двигаться и дышать. Все ссадины на лице пациента он замазал косметическим каучуком, так что теперь Энрике выглядел на пять лет моложе. Да и колено стало сгибаться значительно лучше, после того как Пецан сделал один из своих фирменных уколов.
Забрав сто кредитов, доктор ушел, как всегда, не попрощавшись, а его пациент забылся коротким сном.
Спустя полчаса Энрике проснулся и, лежа на кушетке, припоминает успевшее промелькнуть сновидение. Да, снова это были наручные часы. Те самые часы, которые Энрике так бездарно упустил. И хотя Папа вроде бы простил эту неудачу, самому Энрике она по-прежнему не давала покоя.
Он снова припомнил сновидение; рука, запястье и тускло блестевший золотой корпус часов. Энрике даже вспомнил, как пытался разглядеть во сне лицо владельца часов, но именно в этот момент он и проснулся.
«Ладно, Рико, забудем это дело», — сказал себе Коррадо. Он сел и поморгал глазами. Потом вспомнил про заработанные деньги, и эта мысль приятно его согрела.
Деньги давали Энрике ощущение силы. Нет, он, конечно, мог навязать свою волю любому. Стоит только сунуть человеку под нос пистолет, и он становится послушным как овечка. Но это была совсем другая сила.