Клаус шел по металлической мостовой и ощущал присутствие охотившихся за ним врагов. Иногда они подбирались близко, иногда наблюдали за ним издалека, и Ландер находился в постоянном напряжении, как спусковой крючок со взведенной пружиной.
Проходя мимо гостиницы, он решил зайти, чтобы проверить свой номер в светлое время. Ландер делал это ежедневно, понимая, что в данной ситуации такая предосторожность была не лишней.
На лестнице ему встретился новый жилец. Он поселился в номере одной из служащих управления, погибшей при обрушении здания.
— Здравствуйте, — кивнул жилец.
Клаус кивнул в ответ и, поднявшись на свой этаж, осторожно заглянул в длинный и сумрачный коридор, ведущий к его двери.
Сейчас, когда еще не наступила ночь, распознать опасность было не так легко. Слишком много было посторонних звуков, запахов и колебаний.
— Подумать только, ему прибавили полторы сотни в месяц, а нам, на спинах которых лежит весь этот груз отчетности, только сорок кредитов! Где же справедливость, я вас спрашиваю?! — донеслось из противоположного конца коридора. Дверь в один из номеров была открыта, и Клаус стал невольным свидетелем чьего-то недовольства.
— О чем ты говоришь, ведь мы еще живы, а Клара, бедняжка, вообще погибла на рабочем месте. И что теперь осталось ее детям?
— Разве что страховка и компенсация компании… Тысяч пятьдесят, я думаю, наберется… — на смену негодующей окраске в голосе послышались завистливые нотки.
Затем дверь захлопнулась, и стало тихо.
Клаус облегченно вздохнул и, вытащив пистолет, начал красться к своей двери. Скорее всего, в номере никаких гостей не было и «контролька», как и прежде, лежала на своем месте, однако в этом требовалось убедиться.
Осторожно подойдя к двери, Клаус остановился и, переведя дух, вставил ключ в замочную скважину. Затем бесшумно его повернул и снова замер.
Рука крепче сомкнулась на рукояти пистолета, а по спине пробежали мелкие мурашки.
«Это ничего, это может быть просто нервное…» — попробовал успокоить себя Клаус. Он осторожно потянул за ручку и приоткрыл дверь на несколько миллиметров. Этого хватило, чтобы увидеть главное — маленькая пушинка, являвшаяся «контролькой», отсутствовала. Это означало, что в отсутствие хозяина кто-то открывал дверь или окно и легкого сквозняка хватило, чтобы пушинка улетела.
Опасность была совсем рядом, и в любое мгновение следовало ожидать атаки. Теперь каждая секунда могла стать последней в жизни Клауса.
Он попытался прикрыть дверь, но что-то помешало это сделать. Угадав замах, Ландер прыгнул в сторону от двери. Последовал страшный удар, и сорванная с петель дверь врезалась в противоположную стену.
Из номера метнулась тень, и Клаус начал стрелять. Не дожидаясь ответного огня и не прекращая опустошать магазин пистолета, он выбил ногой замок ближайшей двери и в три шага оказался возле окна. Рванув в сторону жалюзи, Клаус вывалился на улицу вместе с рамой.
Упав на мостовую, он хотел подняться, но не смог. Бежавшим к нему патрульным Клаус крикнул:
— Скорее на второй этаж!
Солдаты резко сменили направление и, грохоча по мостовой тяжелыми ботинками, помчались ко входу. В конце улицы показалась еще одна группа из восьми человек.
В этот момент внутри гостиницы грохнуло два винтовочных выстрела. Не сводя взгляда с выбитого окна, Клаус с трудом поднялся и обнаружил, что его нога плохо слушается из-за сквозного ранения в мякоть бедра.
— Сэр, вы ранены? — первым делом поинтересовались подбежавшие солдаты. Это были уцелевшие ветераны самого первого сражения во время охоты на червя.
— У меня все в порядке. Лучше поднимитесь на второй этаж! Только не все, четверых хватит. Остальные обойдите гостиницу справа и двое слева.
Когда солдаты разбежались выполнять приказания Клауса, появился портовый электрокар с тележкой, на которой сидел целый взвод во главе с лейтенантом Нейдлом.
— Санитара командиру! — крикнул Нейдл. Он спрыгнул, не дожидаясь остановки кара, и, сорвав с плеча короткий автомат, стал организовывать оцепление вокруг гостиницы.
— Кто в вас стрелял, сэр?
— Наверное, те парни. Я видел только одного, — ответил Клаус, морщась от грубоватых манипуляций санитара.
— Сэр, четверо наших убиты! — выглянув из выбитого Клаусом окна, сообщил один из ветеранов.
— А какие-нибудь следы нападавших остались? — спросил Нейдл.
— Они ушли через мусорный короб. Один из них ранен — в коробе была кровь.
— Нужно вызвать еще людей, — сказал Нейдл Клаусу.
— Вызывайте, лейтенант, — согласился тот, с облегчением вздыхая — санитар наконец закончил обработку раны и стянул ее пластырем. Он хотел заняться и небольшими порезами на руках Ландера, но тот отказался:
— Спасибо, братец, это не обязательно.
Нейдл вызвал по радио дополнительный взвод, а затем они с Клаусом поднялись в гостиницу, чтобы обследовать место происшествия. Там их и нашел Корншоу.
— Что здесь произошло? — спросил он, появляясь на этаже.
— В нашего главнокомандующего стреляли, — пояснил Нейдл.
— Но все обошлось, — добавил Клаус.
— О, — только и сумел сказать Питер. Он не особенно верил в присутствие в форте диверсантов, но раненый Ландер и четыре вынесенных с этажа тела говорили о том, что все это очень серьезно.
— Как разведка? Что сообщил пилот? — спросил Клаус и тем самым вывел Корншоу из состояния ступора.
— Суда Марсалесов выстроены перед ангарами. Удалось насчитать шестьдесят кораблей. Вокруг них идет активная подготовка, пилот заметил в море несколько топливных танкеров, движущихся к владениям Марсалесов.
— Это значит, что через два-три дня они могут повторить атаку, — предположил Клаус и, посмотрев на свою раненую ногу, добавил: — А у нас пока что проблемы даже внутри форта…
— Насчет этого у меня есть некоторые соображения, — заявил Нейдл. — 103 Прижимая к лицу перчатку, Жак Рене пробрался через узкий лаз, следом за ним пролез Удо Галлауз.
В отличие от Рене, он ничего себе не повредил, но тем не менее так пропитался потом, что его одежду можно было выжимать. Галлауз с трудом закрыл лаз куском гофрированного железа и с наслаждением вытянулся вдоль стены, даже не пытаясь доползти до стопки старых матрасов.
— Ты чего там свалился, Удо? Совсем ослаб, что ли?
— Да нет, просто переживаю, что промахнулся, — соврал Галлауз. На самом деле он действительно чувствовал себя как выжатый лимон. Нервное напряжение съедало все его силы, и Удо уже не раз жалел о том, что взялся за это сложное дело. Рене — тот другое дело. Он был сумасшедшим. По крайней мере так считал Удо. Жак не особенно задумывался о будущем и получал удовольствие только от охоты и во время охоты.