Хозяева продолжали что-то объяснять, но Хосмар заорал на них, как настоящий сержант, и они побежали к лестнице.

– Спроси у боцмана, сколько человек ему нужно, чтобы управлять кораблем, – бросил Ральф.

Хосмар перевел. Оказалось, что всего пятеро. Одноухий Кот, повидавший на своем веку многое, сразу сообразил, что у него появился шанс.

Он отобрал пятерых счастливчиков, и те торопливо пошли к выходу, прочь из этого страшного помещения.

Оставшиеся в зале с тоской смотрели им вслед, даже не пытаясь пробиться к свободе.

– Тони! Гони всех от окон! – крикнул Шапиро каким-то страшным каркающим голосом.

– Я... тоже пойду, – еле слышно произнес Монро, опустив глаза и стараясь не смотреть на приговоренных.

– Конечно, лейтенант, – согласился Шапиро.

88

Весть о том, что происходит в кабачке, быстро облетела всю деревню. Сначала осторожно, а потом все смелее люди стали собираться на площади.

– Хосмар, скажи им, чтобы не подходили близко, – потребовал Монро. Сам он стоял в двадцати метрах от деревенского ресторана и ждал, когда выйдет Шапиро.

Наконец Ральф появился, но он не вышел, а вылетел пулей и еще не отбежал и десяти шагов, как дом изнутри озарился яркой вспышкой, а затем сильная взрывная волна вышибла все окна и двери. Устоявшие стены были тотчас охвачены жарким пламенем, и черные клубы дыма взвились к самому небу.

Громко, словно влекомые на казнь, закричали и запричитали два владельца заведения. Они заламывали руки и стонали, глядя, как быстрый огонь пожирает их годами нажитое добро.

– Уходим! – скомандовал Монро и пошел следом за Тони Лутцем, который уже погнал пленных по улице.

Между тем толпа на площади все увеличивалась. Вскоре сбежавшихся со всех концов деревни жителей набралось около трех сотен. Сначала они шумели возле горящего кабака, а затем вдруг погнались за уходившим конвоем.

– Сэр, эти уркжи бегут за нами! – сказал Лутц, то и дело оглядываясь, поскольку с обеих сторон улицы появлялись все новые жители. Встревоженные криками толпы, они выбирались из своих щелей, в которых сидели так долго, что теперь даже щурились от яркого солнечного света.

Масса разъяренных людей приближалась.

Первыми бежали женщины. Среди них были и те, кого Монро и его люди избавили от дальнейших истязаний. И теперь эти спасенные жертвы жаждали мести, и им было все равно, кого наказать. Ослепленные гневом, они ничего не соображали и желали во что бы то ни стало совершить свой беспощадный суд.

Следом за женщинами бежали мужчины. Они уже вооружились подручными средствами, и над головами народного ополчения мелькали острые колья, вилы, лопаты и молоты.

Пленные пираты прибавили шаг и стали с надеждой смотреть на лейтенанта.

– По-моему, толпа настроена серьезно, сэр, – заметил Лутц.

– Я вижу, Тони? – ответил лейтенант, пожалев, что бросил оружие пиратов на площади. Хотя оно и было разряжено, но у кого-то из жителей могли оставаться боеприпасы.

Когда до конвоя оставалось шагов тридцать, из толпы полетели камни. Большие круглые голыши скакали по гравийной дороге и сильно били по ногам, к счастью защищенным накладками. Хосмару пришлось хуже. Он получил по ребрам и, заскулив, побежал вперед.

– Пошли скорее! Бегом! – крикнул Жак, уворачиваясь от брошенной железяки.

– Они уже обходят! – предупредил Шапиро, указывая в проулок. Было видно, как по параллельной улице бегут еще люди.

– Делать нечего, Ральф! – сказал Монро и, сжав зубы, выстрелил из винтовки.

За первым выстрелом последовали еще и еще, люди падали, но продолжали бежать вперед, топча раненых и выкрикивая ругательства.

– Вот и помогай им после этого! – крикнул Лутц, стирая кровь с рассеченной брови.

– Мы им не помогали! Мы действовали в своих интересах! – крикнул в ответ Монро, продолжая стрелять и стараясь не смотреть, в кого попадает.

Наконец толпа остановилась. Как ни сильно было злобное, отчаянное сумасшествие этих людей, оно не сумело полностью подавить инстинкт самосохранения. Несчастные замерли, посмотрели по сторонам и, осознав себя живыми, стали поднимать раненых и причитать над мертвыми.

А Монро и его люди вместе с побитыми камнями пленными бежали во весь дух – прочь из неблагодарной деревни.

– Сволочи! Сволочи! – на ходу выкрикивал Жак, и на его глазах выступали слезы. Он не мог простить жителям деревни того, что они заставили его стрелять в безоружных.

89

Самое большое окно квартиры Михеля Царика выходило на серую стену и немножко на угол большого мусорного бака. Обычно в жилище было сумрачно, и лучик света, пробившийся в грязное окно, был воспринят как хороший знак.

– Ты видишь, Фредди, сама природа говорит нам: у вас все получится! – объявил Царик, появившийся в комнате с зубной щеткой. – Вставай, а то я уже приступил к процедурам.

– Угу, – сонно ответил Фредди. Как и всякий наркоман, он страдал бессонницей, однако этой ночью спал на удивление крепко.

Нащупав под подушкой крошечную дозу, Чингис сунул ее под язык и стал ждать, когда она подействует.

Сегодня им с Цариком предстояло сделать очень многое. Во-первых, купить ружье, поскольку идти за пятнадцатью миллионами без оружия было нельзя. Во-вторых, купить два чемодана, поскольку тащить такую кучу наличных в одном – слишком уж тяжело. Да и поделить можно прямо сразу, на месте.

Из ванной выскочил Михель. Он пошарил в старом шкафу и достал гантели.

Встав в позу суператлета, Царик стал двигать отягощенными руками и при этом шипел, как паровой локомотив, тянущий на крюке пятьдесят вагонов. Его впалая грудь ходила ходуном, а лицо покраснело от натуги, однако Михель не сдавался, пока не издал некорректный звук.

Только тогда, отложив гантели, он с серьезным видом произнес:

– Ну вот теперь, когда я проработал все группы мышц, можно идти на серьезное дело.

– Ага, – ответил Чингис и довольно легко поднялся с постели. Несмотря на то, что доза травы была маленькой, ее хватило, чтобы прояснилась голова, а глаза начали видеть не только круглые предметы.

Почесывая живот, Фредди прошаркал в ванную комнату и долго смотрел на свое лицо, не в состоянии понять, нужно ему сегодня умываться или нет. С одной стороны, он уже умывался вчера, но с другой – сегодня был день особенный.

– Ладно, – наконец решил он. – Сегодня умоюсь. И, пустив из крана воду тонкой струйкой, он стал аккуратно смачивать глаза.

– Давай-давай! Не сахарный! – подбодрил его Михель, который после атлетических тренировок чувствовал необычайный прилив сил. – А все же здорово ты тогда приложил этих, парней! Пятнадцать лимонов – и точка! Я как услышал, просто нос расширил.