А между тем сам Гоген, не зная, о чем говорил важный контрразведчик, следовал за своим новым провожатым, понемножку приходя в себя.

Они поднялись на лифте, прошли по длинному переходу, опустились на лифте еще раз и немного поплутали по извилистым коридорам. В результате Флангер окончательно потерял ориентацию и дверь в кабинет Мартинеса оказалась перед ним совершенно неожиданно.

Провожатый вошел к полковнику первым, и было видно, что тот здорово испугался. Гоген отметил это не без удовольствия, наблюдая из-за плеча сотрудника контрразведки.

– Произошла ошибка, полковник. Этот человек ни в чем не виноват, и вы можете продолжить ваш разговор.

– Да, конечно, – кивнул Мартинес и перевел взгляд на Гогена. – Пожалуйста, мистер Флангер, присаживайтесь.

Гуго благодарно кивнул и шагнул вперед, а сотрудник контрразведки тихо выскользнул за дверь.

– Итак, на чем мы остановились? – спросил полковник, наклоняясь вперед и сцепляя пальцы рук. Гоген знал, что это поза обороны, и широко улыбнулся, показывая, что пришел как друг.

– Давайте все забудем, – махнул он рукой. – Ну, я был вынужден наплевать на ваш стол, потому что таковы были условия учений.

– Учений?.. Каких учений?

– Ну, я и другие сотрудники, мы упражнялись в поиске и обезвреживании шпионов. – Гуго снова виновато улыбнулся. – Так получилось, что это произошло в вашем кабинете. Извините еще раз.

– Ты вы что же, сотрудник контрразведки? – осторожно спросил полковник. За свою карьеру он повидал в контрразведке еще и не таких идиотов.

Гоген выдержал паузу, во время которой выбирал ответ из нескольких вариантов. В конце концов он остановился не на самом радикальном.

– Ну, я, конечно, не штатный сотрудник, – сказал он, слегка гримасничая, – просто иногда приношу кое-какую информацию. Понимаете?

– Нет, – отрезал полковник, то ли действительно не поверив Гогену, то ли демонстрируя абсолютную непримиримость.

– Ладно, оставим эту скользкую тему, – тут же сменил тон Гоген. Он снова вспомнил о новой модели «Гринэрроу», и это прибавило ему сил. – Давайте вернемся к нашему разговору.

– Так вы говорили со мной как представитель «Клаус Хольц компани» или как внештатный агент контрразведки? – не сдавался Мартинес.

«Вот сволочь», – подумал Гуго, а вслух сказал:

– Я представитель «Клаус Хольц компани», но, когда возникает необходимость, пользуюсь принадлежностью к контрразведке.

Полковник невесело улыбнулся, и его глаза превратились в щелочки.

– Я поступаю с вами по закону, мистер Флангер, кто бы вы там ни были. Строго по закону.

– Правда? – Гуго тоже улыбнулся, но его улыбка выражала торжество силы и обмана. – В таком случае хотелось бы напомнить вам о сумме, которую вы получили от «Белл Антарес» авансом, и о тех выплатах, которые вам были обещаны в будущем.

Гоген говорил очень убедительно, поскольку основывался на технологии дачи взяток, которые применялись в его компании. А по тому, что полковник даже не желал обсуждать с ним тему продления договора, нетрудно было догадаться, что конкуренты уже провели с Мартинесом необходимую работу.

Полковник держался примерно десять секунд, однако все это время от напряжения не мог выговорить ни слова.

«Неужели это действительно контрразведка! – в панике соображал Мартинес. – Если это так, я пропал».

Наконец он обрел способность говорить и, откашлявшись, сказал:

– Вы, наверное, хотите мне что-то предложить?

– Да, конечно, но исключительно в рамках закона, – поспешил подтвердить Гуго, перед которым все отчетливее замаячил силуэт новенького «Гринэрроу».

– Но... я уже связан определенными обязательствами. Думаю, вы знаете...

– Знаю, поэтому вам придется известить другую сторону, что и мы тоже имеем право на продление разработок.

42

Чтобы запутать часовых, Гвинет решил двигаться к острову с той стороны, куда ушел отряд «собак».

– Мы будем ехать рысью, – пояснил он. – Пусть думают, что это свои возвращаются – будто что-то забыли.

Сделав необходимый крюк, вся троица выстроилась в прежнем порядке и двинулась к видимой у горизонта скале, на которой находился самый ближний часовой. По мере того как они подходили к острову, лахманы прибавляли шаг, словно стремясь поскорее приступить к делу.

Майк полностью разделял нетерпение животных. Он крепко держал свое ружье, представляя, как где-то далеко отряды «собак» уже преследуют несущиеся табуны туков. Ему уже приходилось видеть, как это происходит, и картины того, первого боя, то и дело возникали перед его глазами.

– Майк, придержи своего лахмана! – услышал он голос Тобби.

Майк пришел в себя и натянул поводья. Скакавший впереди Гвинет обернулся, в его глазах Майк увидел недовольство.

«Наверное, он решил, что я уснул», – подумал Майк и почувствовал себя предателем – не меньше.

Пограничная скала становилась все отчетливее, и вскоре на самой ее вершине Майк рассмотрел человека. А у основания скалы начиналась тропа, по которой можно было подняться в лагерь «собак».

Прошло совсем немного времени, и человек на скале, поняв, что перед ним чужие, вскинул винтовку. Майк не услышал выстрела, но увидел фонтан белой соли, поднятый неверной пулей.

Гвинет выстрелил в ответ, и его пуля оказалась точнее. Часовой взмахнул руками и наперегонки со своей винтовкой полетел вниз.

Тройка «барсуков» ринулась к тропе во весь опор, понимая, что на звуки выстрелов прибегут новые солдаты. Гвинет на своем лахмане стал первым взбираться по круче и потому не видел, как на сторожевой скале появился новый стрелок.

Майк выстрелил не целясь, но не попал. Впрочем, этого хватило, чтобы неизвестный спрятался, а Гвинет благополучно преодолел подъем.

Засев на небольшом плато, он снова открыл огонь, и, судя по крикам, его пули находили цель.

Между тем лахман Майка уже скользил копытами по камням, вынося седока по крутой тропе. Оказавшись рядом с Гвинетом, Майк увидел не меньше дюжины человек с лопатами, которые убегали в глубь острова.

– Вперед! – скомандовал Гвинет, и Майк помчался следом за ним, уже не ощущая в себе никакого страха и действуя умело и расчетливо. Даже лахман стал слушаться каждого его движения, ухитряясь улавливать намерения своего седока.

Как Майк и ожидал, пока что им попадались не настоящие «собаки», а лишь набранные в банду бродяги, которые совсем не умели воевать и с криками разбегались в разные стороны, оставляя дома и не оказывая никакого сопротивления.

Гвинет бросил зажигательную шашку в амбар с сухими кормами, и тот сразу запылал, испуская клубы черного дыма. Это был хороший сигнал для «собак», однако вслед за амбаром жарко запылали еще несколько построек, находящихся на окраине лагеря.