– Сожри меня огры, Вольдерет, мы это сделали! Ну разве твой папа не самый умный гном, а?
– Папа, мне нравится девушка.
– Что? – Боло медленно опустил руки, ему показалось, что он ослышался. – Что тебе нравится?
– Мне девушка нравится, папа. Мне жениться пора.
– Ты хотел сказать, тебе нравится глинпа? Но единственная глинпа подходящего возраста живет в сорока милях на север, ты с ней никогда не виделся.
– Я сказал не глинпа, я сказал – девушка.
– Ты с ума сошел, Вольдерет! Ты сошел с ума, но твой папа все еще при своем уме – где ты видел, чтобы гномам нравились человеческие девушки? Ты понимаешь, как ужасно вы будете выглядеть вместе? Мой дорогой сын и какая-то дылда!
– Она не дылда, папа, она дочь кожевника Филидора, ее зовут Эми, и она выше меня всего на два дюйма. Такой разницы никто и не заметит.
– Она лилипутка, Вольдерет, она ненормальная! И потом, ты разве не знаешь, что от брака человека и гнома не бывает детей?
– Я знаю, папа, я и это уже обдумал, мы возьмем на воспитание мальчика, какого-нибудь сироту. Я назову его Ливенгул – Белый Великан, и это будет первый высокий гном.
– Вольдик… – В голосе Боло послышались умоляющие нотки. – Вольдик, ты пугаешь своего папу. Для кого я складываю дукат к дукату, если мои внуки будут людьми? Вольдик!
Подрабатывающий у гномов сторожем рослый, но глуповатый сын одного из кузнецов придержал для Каспара коня, но тот, едва поставив ногу в стремя, передумал садиться.
– Вот что, давай я оставлю лошадь здесь, вот тебе пять крейцеров. – Каспар ссыпал монетки на широкую, как лопата, ладонь сторожа. – Напои его и дай пару соленых корок – ячменя не давай. И прикрой попоной, если дождь усилится, а я за ним позже зайду.
– Бу сделано, ваш милсь. Бу сделано, – закивал детина, глупо улыбаясь.
Каспар похлопал мардиганца по шее и, поправив шляпу, заспешил по Оружейной улице в сторону центрального квартала, где находился кабак «Черный дрозд». Он появился на месте прогоревшей четыре года назад чайной и стал новым местом, где так же, как в «Бешеном осле» собирались наемники и просто проезжие убийцы.
Часы на городской башне пробили шесть часов, и Каспар надеялся встретиться у кабака с недавним знакомцем – Лакобом. Каспар был уверен, что оборванец станет ждать его.
«Потемнел город, посерел», – про себя заметил он. Низкие тучи проносились над самыми крышами, солнце тщетно пыталось пробиться сквозь них и обнаруживало свое присутствие лишь белыми бороздками на границах туч.
– Тварь! Собака! – кричал пошатывающийся мужчина, преследуя испуганную женщину с бельевой корзиной в руках. – Все равно задуш-шу!
Редкие прохожие сторонились грубияна, боясь попасть под его кулак. Каспар перехватил пьянчугу и прижал к стене дома.
– Уходите, женщина, уходите, я его придержу!
– Ты кого… ты кого руками хватаешь?!
Пьяный попытался ударить Каспара, но тот больно ткнул хулигана пальцем в ребра.
– Уй! – вскрикнул тот, и рука его повисла.
– Не надо, ваша милость! – неожиданно попросила женщина с корзиной.
– Да беги же, тебе говорят, пока я его держу! – рассердился на нее Каспар.
– Это муж мой, ваша милость. Отпустите его, пожалуйста. – Женщина заплакала.
Каспар, опешив, отпустил грубияна. Кто-то из прохожих захихикал:
– Помощничек выискался…
«И правда, чего это я?» – сказал себе Каспар и пошел дальше, а по улице снова неслось: «Тварь! Собака! Все равно задуш-шу!»
«Никаких драк, ни при каких обстоятельствах, все эти годы я жил спокойно, буду и впредь вести себя так же, – наставлял себя Каспар. – А вот с приказчиками сегодня встретиться не смогу, это плохо…»
За следующим углом показался фасад «Черного дрозда». У коновязи стояли две лошади, а возле стены ожидал угрюмый Лакоб. Он не выглядел ни сытым, ни довольным.
Каспар подошел ближе, из кабака действительно тянуло супом из куриных потрошков.
– О, благодетель мой! – закричал Лакоб, заметив Каспара. – Насилу дождался я вас, деньги вы мне дали – а что толку, они, – он кивнул на заведение, – выгнали меня и обещали побить!
– Так что же ты не поел в другом месте? – удивился Каспар.
– Я же обещал вас здесь дожидаться, разве я могу уйти, не сказав?
Каспар покачал головой. Не часто ему попадались такие люди, а уж среди оборванцев и вовсе.
– Ну ладно, пойдем внутрь, со мной тебя пустят, мне тоже захотелось супчику из куриных потрошков, уж больно хорошо он пахнет.
– А вы точно не боитесь, ваша милость?
– Нельзя мне бояться. Идем.
Едва Фрай и его новый знакомый показались в «Черном дрозде», от углового, стоявшего на возвышении столика кто-то крикнул:
– Эй, ты, ур-род бритый, тебе сказали в навозе торчать! Жить надоело, ублюдок?!
– Спокойно, ребята, он со мной, – ответил Каспар, делая рукой умиротворяющий жест. – Эй, хозяин, нам две большие миски супа с потрошками!
Кабатчик не двинулся с места, косясь на угловой столик.
– Да ты чего, мужичонка, на свои потроха посмотреть хочешь? – крикнули из-за стола, и двое воров вскочили со своих мест. В руке одного блеснул кинжал.
– Ой! – вскрикнул Лакоб, пятясь к двери в обнимку с котомкой.
Оба вора разом бросились на Каспара, но один сразу получил сапогом в голень и сложился пополам, второй сделал выпад кинжалом, но Каспар перехватил его руку и коротко ударил головой в лицо.
– Ах, так ты поднял руку на Липтона! – заорал третий вор, запрыгивая на стол.
Каспар поддел ногой стул, и тот, словно пущенный из пращи снаряд, ударил кричавшего в лицо. Сшибленный вор с грохотом обрушился на стулья и соседний стол, заставив вскочить еще нескольких человек. Однако броситься на Каспара никто не решился, трое пытавшихся это сделать уже лежали на полу.
«Вот тебе и никаких драк», – мысленно посетовал Каспар, поднял с пола шляпу и, поймав на себе внимательный взгляд хозяина, повторил:
– Две большие миски, пожалуйста, вот туда – к свободному столику.
– Сию минуту принесу, ваша милость! – подобострастно мотнул головой кабатчик и побежал лично собирать заказ.
– Кто таков? Кто это? – загудели другие воры.
– Это ш Кашпар Фрай, придурки! – громко объявил седой спившийся вор и засмеялся, демонстрируя отсутствие передних зубов. – Давно не виделиш, Проныра!
Он отсалютовал Каспару пустой пивной кружкой, тот в ответ помахал рукой. Когда-то, много лет назад, этот седой с подельщиками напал на Каспара на улице. Двоих он положил мечом, а этого почему-то пожалел, ударив рукоятью и попав по зубам.