– И чего?
– Не посадили. Убрал он их всех троих – разом.
– А чего ж совсем не убил? – недоуменно поинтересовался Слизень.
– Не знаю, – честно признался Красавчик. – Наверно, ему с этого никакого навара нету, Кучер ему не мешает. А с конями я бы не связывался, куда их потом продать? Местным заводчикам? Доложат страже, те – гвардейцам, а на площади виселицу поставили – свяжись мы с продажей коней, первыми на ней и окажемся. Местные говорят, молодой герцог новые порядке в городе наводить будет, поэтому нам лучше на некоторое время отсюда смыться, а как вернемся, то, может, увидим Кучера в петле.
– Хорошо бы, – сказал Слизень.
– С конями можно не вязаться, отпустим – пускай разбегаются! – не сдавался Рыпа. – Возьмем только денежки и барахло! Хочешь, я сам его подколю – как свинью, даже пикнуть не успеет?
– Не торопись, Рыпа, если я решу, что так будет лучше, именно ты его и подколешь, раз сам вызвался, но я еще не все сказал. Фрай собирается вывезти с севера какую-то очень ценную вещь. Что за вещь – не говорит.
– Темнит! – пробасил Бубон.
– Темнит, – согласился Красавчик. – Поэтому за горстку серебра и пару телег тряпья нам его в канаву валить не резон. Доберемся до сокровища, тогда и посчитаемся. Теперь всем ясно, почему мы должны ехать с Фраем и вести себя как паиньки?
– Дело ясное, брать нужно все, – уверенно заявил Слизень.
– Правильно, хапнем по большому! – поддержал Бубон.
– Да не ори ты так! – ткнул его в бок Рыпа.
– Светает, – заметил Свинчатка.
– До чего же холодно, даже задница мерзнет! – пожаловался Шрайк. – Убил бы сейчас кого-нибудь за суконную подкладку…
В этот момент по мостовой застучали копыта, воры прислушались. Судя по шуму, лошадей было десятка два.
– А вдруг гвардейцы? – тонким от страха голосом спросил Рыпа.
Образ новой, пахнущей сосной виселицы замаячил перед глазами каждого из воров.
– Откуда им здесь быть? Это Фраю лошадок ведут, – справившись со страхом, пояснил Красавчик.
Он оказался прав: из ворот выехали двое дюжих бородачей на ломовых лошадках, с огромными дубинами, лежащими поперек седел. За ними, привязанные один за другого, шли оседланные мардиганцы. За строевыми лошадями ехало еще семь всадников на простых лошадках, и у всех, кроме одного, были тесаные дубины с устрашающе торчавшими из них шляпками кованых гвоздей. Замыкающими в колонне ехали две телеги с поклажей.
– От войско-то, а? – покачал головой Бубон. – На кого они с такими корягами собрались?
– На нас, – усмехнулся Свинчатка и, поймав на себе обеспокоенные взгляды, пояснил: – От конокрадов отбиваться, лошади-то цену немалую имеют.
Конная стража с подводами остановилась на противоположной обочине дороги. От нее отделился самый главный – по виду купец и, подъехав к ворам, строго спросил:
– А вы чего тут?
Воры растерялись. С одной стороны, ничего предосудительного, не считая похищения своих коллег, они не сделали, а с другой – всегда были готовы к любым обвинениям.
– Мы тут по делу, – нашелся Красавчик и выступил вперед. – Мы на работу нанялись.
– Вы не господина ли Фрая люди будете?
– Его самого! – ответил за Красавчика Свинчатка.
– Ну хорошо, – буркнул незнакомец и отъехал.
Стало тихо, но ненадолго: с дороги послышался скрип колес и из стелющегося над землей тумана показались две раскачивающиеся бычьи туши. Быки волокли тяжелую ломовую телегу с грузом пиленых каменных блоков.
– Зарезать бы такого быка, – вздохнул Бубон. – Нам бы на месяц хватило.
– А господин Фрай нас с Красавчиком свининой жареной угощал, – с блаженной улыбкой вспомнил Свинчатка.
– Во! А нам чего не принесли?
– Он в заведении угощал, – важно сообщил Красавчик. – И херес наливал в стаканы прозрачные.
– В стекло? – уточнил Бубон.
– А то. Представь, что при таком раскладе мы бы стали по карманам мясо рассовывать – что бы он подумал о нас как о ворах?
Бубон согласился, воровской этикет следовало соблюдать.
Тяжело сопя, быки проследовали мимо, положив на ходу несколько жидких лепешек.
– Давай, Бубон, нажрись, пока горячее! – подтолкнул голодного товарища Рыпа.
– Да пошел ты… – обиженно проворчал тот.
Шрайк и Слизень засмеялись.
– Вон он! – сказал Свинчатка, распрямляясь и указывая в полумрак рукой.
– Ничего там нет – быки только, – возразил Красавчик. – А нет, точно! Лошадь навьюченная!
По обочине дороги, объезжая телегу с камнем, ехал всадник на мардиганце, к его седлу были приторочены немалые узлы и какой-то короб. Радом с всадником трусил пеший с перекинутой через плечо сумой.
– Кто это с ним? – спросил Слизень.
– Попрошайка, я его несколько раз на площади видел, – ответил Свинчатка.
– Барахлишко-то у него новое и сапоги, – заметил Рыпа.
– Это он у господина Фрая уже выслужил, – с готовностью пояснил Свинчатка. – Мне тоже штаны новые обещали.
– Та-ак, барахло с попрошайки снимаю я, – заявил Рыпа.
– А задницу не натрешь? – тут же вмешался Шрайк. – Мне оно в самую пору.
Рыпа оскалился и сунул руку под куртку, Шрайк повторил его движение.
– Ну-ка остыли – оба! – приказал Красавчик. – Не время сейчас, позже полаетесь.
Воры подчинились, Красавчик требовал беспрекословного повиновения.
– Ишь, шляпа какая, и при мече, – комментировал Бубон вид работодателя. – Как дворянин какой.
– Да уж. – Рыпа зло шмыгнул носом. – Важный, на деньгах сидит.
Фрай заметил коннозаводчика, поздоровался с ним, затем сошел на землю и, оставив лошадь попрошайке, двинулся вдоль ряда мардиганцев, осматривая каждого, проверяя седла и седельные сумки.
Воры внимательно следили за ним, они привыкли оценивать жертву по виду – как одет, где кошелек носит, силен ли в ногах, чтобы догонять, большие ли кулаки – чтобы отбиваться. Большой силы в «купчике» не было, однако его подвижность и уверенность, а также сидевшие как влитые доспехи и меч на поясе заставляли задуматься.
– Все одно подколю… Как свинью… – прогундосил Рыпа.
Закончив прием лошадей и поклажи на подводах, Фрай отпустил заводчика, лишь попросил дать в дорогу дубину. Один из бородачей подал ему свою, Фрай взвесил ее на руке и бросил на телегу.
– Зачем ему дубина? – удивился Слизень.