Риксон нетерпеливо протянул мне подол своей рубашки:
— Держись за мою рубашку и иди следом. Быстрее. У нас мало времени.
Я сжала мятую хлопковую ткань пальцами, сердце забилось сильнее. Его спина… вот она. Папа велел мне дотронуться до его шрамов. Сейчас это было так просто. Все, что нужно сделать, это протянуть руку и…
Дать затянуть себя целиком в темный водоворот…
Я мысленно вернулась к тем моментам, когда дотрагивалась до шрамов Патча. Вспомнила, как меня мгновенно засасывало внутрь его памяти. Я не сомневалась, что прикосновение к шрамам Риксона сделает то же самое.
Я не хотела. Сейчас я хотела удержаться на ногах, выбраться из туннеля и убраться из Дельфик. Вот и все.
Но отец вернулся специально из мира мертвых, чтобы сказать мне, где искать правду. Что бы я ни увидела в прошлом Риксона, это было крайне важно. Как ни больно мне было знать, что отец оставил меня, я должна была доверять ему. Должна верить тому, что он сказал мне, рискуя всем.
Я скользнула рукой по рубашке Риксона. Под моей ладонью оказалась сначала гладкая кожа… а потом пальцы нащупали бугристые шрамы.
Я пробежалась рукой по шраму, и меня тут же затянуло в сумрачный, незнакомый мир.
Улица была темной и тихой. Стоящие по обеим сторонам дома выглядели ветхими и заброшенными. Маленькие дворики, обнесенные заборами. Окна закрыты или заколочены. Тяжелый холод будто вонзил в меня зубы.
Тишину прорезали два громких хлопка. Я повернулась лицом к зданию напротив. «Выстрелы?» — в панике подумала я и сразу стала искать в карманах телефон, чтобы позвонить 911, но вспомнила, что заперта в памяти Риксона. Все, что я видела, происходило в прошлом. Сейчас я ничего не могла изменить.
В ночи послышался топот чьих-то бегущих ног, и я с ужасом смотрела, как мой отец вбегает в калитку дома напротив и исчезает на заднем дворе. Я без промедления последовала за ним.
— Пап! — закричала я, не в силах сдерживаться. — Не ходи туда!
Он был в той же одежде, что и в ночь, когда был убит. Я пробежала через калитку, нагнала его на углу дома и, всхлипывая, обхватила руками:
— Нам нужно вернуться. Нужно выбраться отсюда. Сейчас произойдет что-то ужасное!
Но отец прошел прямо сквозь мои руки и направился к небольшой каменной ограде, шедшей по периметру участка. Пригнувшись, он осторожно двигался вдоль нее, не сводя взгляда с задней двери дома. Я прислонилась к дому, прижала ладони к щекам и разрыдалась. Я не хочу этого видеть. Зачем отец попросил меня дотронуться до шрамов Риксона? Я не хочу. Он что, не понимает, через какую боль мне уже пришлось пройти?
— Последний шанс.
Дверь была открыта, поэтому слова беспрепятственно долетали до моих ушей.
— Иди к черту.
Еще один хлопок, и я упала на колени, прижимаясь к стене, желая только одного: чтобы это воспоминание как можно скорее закончилось.
— Где она? — вопрос прозвучал так тихо, так спокойно, что я едва услышала его за своим почти беззвучным плачем.
Краем глаза я увидела, как двигается мой отец. Он пробрался через двор, приближаясь к двери. В его руке был пистолет, и он поднял его, прицеливаясь. Я подбежала к нему, хватая его за руки, пытаясь забрать у него пистолет, оттолкнуть его обратно в тень. Но с таким же успехом я могла попытаться подвинуть собственную тень: мои руки просто проходили прямо через него.
Папа спустил курок. Выстрел прорезал ночь, разрезая тишину надвое. Он выстрелил снова и снова.
Против собственной воли я повернулась лицом к дому и увидела молодого человека, в спину которого папа стрелял. Прямо за ним еще один мужчина сидел, сгорбившись, на полу, прислонившись спиной к дивану. Он истекал кровью, в глазах у него метались боль и ужас.
На мгновение сбитая с толку я вдруг поняла, что это Хэнк Миллар.
— Беги! — крикнул моему папе Хэнк. — Оставь меня! Беги и спасайся!
Папа не побежал. Он крепко сжимал пистолет, стреляя снова и снова, посылая пули в открытую дверь, где стоял молодой человек в синей кепке. Выстрелы не причиняли ему ни малейшего вреда.
А потом, очень медленно, он повернулся лицом к отцу.
Риксон крепко схватил меня за руку:
— Надо быть осторожнее, Нора! — Его подбородок был вызывающе вздернут, ноздри слегка раздулись. — Не всегда безопасно совать нос туда, куда тебя не просят. Возможно, с Патчем такие номера проходят, но к моим шрамам никто не прикоснется!
Он многозначительно изогнул бровь. Желудок у меня буквально завязался в узел, такой тугой, что я практически согнулась пополам.
— Я видела, как умер мой отец! — выпалила я, оцепенев от ужаса.
— Ты видела убийцу? — Риксон тряхнул меня за руку, чтобы вернуть к реальности.
— Я видела Патча… со спины, — выдохнула я. — Он был в своей бейсболке.
Он кивнул, как бы соглашаясь, что увиденное мной нельзя изменить.
— Он не хотел скрывать от тебя правду. Но понимал, что если расскажет, то потеряет тебя. Это случилось до того, как вы познакомились.
— Мне все равно, когда это случилось, — сказала я пронзительным и дрожащим голосом. — Он должен ответить перед судом.
— Ты не можешь заставить его предстать перед судом. Это же Патч! Ты действительно думаешь, что если ты напишешь заявление, Патч позволит копам посадить себя за решетку?
Нет, я так не думала.
Полиция для Патча ничего не значила. Только архангелам было под силу остановить его.
— Я только одного не понимаю. В твоем воспоминании было три человека. Мой отец, Патч и Хэнк Миллар. И они все трое видели то, что произошло. Но почему… почему я видела это в твоем воспоминании?
Риксон ничего не ответил, но губы его крепко сжались.
У меня в голове зрела новая мысль. Чудовищная правда начинала открываться мне. Вся моя уверенность в том, что я знаю убийцу своего отца, испарилась. Я видела убийцу со спины и решила, что это Патч из-за его кепки. Но чем дольше я копалась в памяти, тем больше убеждалась, что убийца был слишком долговязым для Патча, что плечи его были слишком угловатыми. На самом деле убийца выглядел куда более похожим на…
— Ты убил его, — прошептала я. — Это был ты. Ты надел кепку Патча! — Шок моментально сменился отвращением и ледяным ужасом. — Ты убил моего отца.
В глазах Риксона теперь не было ни следа сочувствия или теплоты.
— Что ж, довольно неловкая ситуация.
— Ты был в кепке Патча той ночью. Ты взял ее специально, не так ли? Ты не мог убить моего отца, не притворившись кем-то другим. Ты не мог сделать этого, не обеспечив себе алиби. — Вот сейчас мне пригодилось то, что я помнила из курса психологии на первом курсе старшей школы. — Нет. Погоди! Все не так. Ты притворился Патчем, потому что хотел быть им! Ты завидуешь ему. Все именно так, не правда ли? Ты хотел быть таким, как он, быть…