С ними обходились как с почетными гостями — уж Сара-то знала разницу между таким приемом и той враждебностью, которую она ожидала встретить в любом поселении индейцев.
— Но как ты сюда попала? — спросила она Мириэль. — Я приехала в Балтимор, чтобы отыскать тебя, а когда ты исчезла, я подумала, что ты отправилась в Новый Орлеан искать Луи, и последовала за тобой. Или думала, что последовала.
«А почему же ты иначе уехала, если не на поиски мужа?»
— О нем есть вести? — быстро спросила Мириэль, и Сара увидела в глазах молодой женщины то затравленное выражение, которое оставляют долгие мрачные ночи без сна, полные тревоги. Она печально покачала головой и увидела, как во взгляде подруги тает надежда.
— Стало быть, он в руках Господних, — тихо проговорила Мириэль. — А я… я здесь по иной причине. Но я должна добраться до Нового Орлеана, как только смогу уехать. У меня… у меня тут долг.
— Ты должна все нам рассказать, леди Мириэль, — вежливо сказала Дочь Ветра.
— Расскажу, что смогу, — осторожно обещала Мириэль.
* * *
Латынь этого народа за многие годы, даже столетия изоляции так исказилась, что Мириэль лишь через несколько недель поняла, на каком языке говорят эти люди. Поначалу захватившие ее дикари понимали ее сбивчивую церковную латынь не лучше, чем она их странный смешанный язык, но вскоре ее ухо привыкло к их речи. На второй день ее заключения пресвитер вернул ей четки и остался послушать ее молитвы. Это и вернуло ей свободу, поскольку позже она узнала, что четки были среди сокровищ, которые нумакики охраняли, хотя давно уже забыли их предназначение.
Именно пресвитер, Сверкающее Копье, показал ей сокровищницы их народа, полные золота и драгоценных камней европейского происхождения, которых хватило бы, чтобы выкупить сотни королей. Что за поворот судьбы занес сюда королевские сокровища, Мириэль не ведала, но она рассказала Сверкающему Копью все, что знала о тех предметах, которые он охранял столь же истово, как и его праотцы, а также о странах, откуда родом были эти сокровища. Хотя она и спрашивала, никто среди жрецов не мог ей ничего рассказать о том, где нумакики жили до того, как поселились здесь, и о том, каким образом эти сокровища попали к ним в руки.
С помощью пресвитера Мириэль довольно сносно устроилась в городе нумакики. После освобождения она была служанкой в храме вместе с благородными девушками. Вместе с ними она как-то раз прислуживала на церемонии, которой дряхлый пресвитер встречал каждую зарю, и с печалью и ужасом узнала в ней искаженную святую мессу, в течение веков превратившуюся для этих людей в полную абракадабру. Не в силах молчать, Мириэль заговорила со старым священником об истинной вере, туманным отзвуком которой был его обряд, но она не была церковнослужителем и не могла обучить пресвитера великим таинствам, хотя и нашла в нем друга, умного и любознательного, который был рад всякому новому знанию.
Наконец, проникнувшись к нему высоким доверием, она даже поделилась с ним своим видением — о том, как ангел призвал ее к служению, как он привел ее в эту глушь, чтобы она нашла Грааль и забрала его у прежних хранителей.
Но хотя Сверкающее Копье не сомневался в словах Мириэль, Первый Меч — младший из двух священников, которых она встретила, попав в город, — не поверил. Первый Меч не желал даже слышать о том, чтобы отдать Грааль в чужие руки, и заявлял, что все эти видения — только уловка, чтобы отнять у нумакики их сокровища. В конце концов спор решили с позиции силы — Первый Меч не отдаст сокровище, а Мириэль проведет остаток дней своих служанкой нумакики.
Она обратилась к Богу с мольбой указать ей путь, и, когда появилась Сара, Мириэль показалось, что на ее молитвы ответили. Но после первого взрыва радости от встречи с друзьями Мириэль была вынуждена признать, что в ее положении мало что изменилось. Она по-прежнему оставалась пленницей, ее дело не было завершено.
В рассказе друзьям она много о чем умолчала. Она ничего не сказала им об ангелах, которые направили ее в эти дебри. И ни словом не обмолвилась о Граале.
Они проговорили допоздна. Мириэль нарочно тянула до той поры, пока над городом не поплыл вечерний звон. Одной из причин, по которой ей разрешили пойти к друзьям, было то, что после она должна была все рассказать Первому Мечу. Младший жрец нумакики хотел выглядеть всесильным, и на сей раз его тщеславие и надменность сослужили ей службу. Но она добилась лишь краткой отсрочки и очень опасалась, что поутру Первый Меч решит, что Сара, гордая женщина-вождь криков, и воин-кри угрожают его власти. Тогда их головы будут вывешены рядом с головами других врагов у ворот города.
Она должна каким-то образом предотвратить это. И отобрать у него Чашу прежде, чем ей придется объяснять Саре, что она не может уйти без Грааля.
Как всегда, вернувшись в храм, Мириэль пошла прямиком к Чаше.
Грааль по-прежнему сиял в лучах закатного солнца. За право обладания им сражались и умирали люди, из-за него возникали и рушились империи, но золото, в которое люди оправили его, лишь подчеркивало его предельную простоту, красоту веши, созданной для того, чтобы послужить той цели, для которой она была предназначена.
— Ты ее не получишь, Зеленый Камень. Мириэль даже подскочила от неожиданности, услышав, как Первый Меч называет ее тем именем, под которым она была известна среди нумакики. Она повернулась к жрецу.
Первый Меч стоял в густой тени. Тусклый отблеск свечей падал на его медную кожу, а глаза его были не видны во мраке.
— Я не для себя ее прошу, для Бога, — напомнила ему Мириэль.
— Твой бог! Кто он такой, чтобы требовать наше сокровище? Когда оно уйдет от Народа, Народ тоже исчезнет, так говорит нам древняя мудрость. Ты хочешь нам отомстить?
— Я никому не собираюсь мстить, — устало ответила Мириэль. Она очень хотела спросить, что случилось со Сверкающим Копьем, поскольку знала, что старый священник обычно бодрствует над Чашей на рассвете и закате, но она не хотела доставить Первому Мечу такое удовольствие.
— Ты хочешь украсть Чашу, — повторил он.
— Я исполняю веление Господа, — твердо ответила Мириэль.
— А твои друзья? Эти соглядатаи, которых ты навела на нас? Можешь не рассказывать мне, что они сегодня тебе наговорили, — я все равно не поверю.
— Если ты тронешь их, Первый Меч, ты обретешь могущественных врагов среди граждан Нового Альбиона, — отчаявшись, пригрозила Мириэль.
Первый Меч рассмеялся.
— А никто не узнает. Иди к ним и насладись их обществом — и нашим тоже, — Зеленый Камень. Ибо время истекает.
Сейчас храм освещался лишь лампадами. Первый Меч повернулся и пошел прочь. «Он не станет слушать».
Мириэль чуть не топнула ногой от беспомощности, но Стража Красного Креста по-прежнему наблюдала за Граалем. Воины неподвижно стояли в нишах, словно высеченные из камня. Наконец она вздохнула и пошла прочь. Ее худшие опасения подтверждались. Прибытие ее друзей станет тем предлогом, который нужен Первому Мечу для уничтожения того, что он всегда считал угрозой своей власти, — чужой женщины, сведшей странную дружбу со Сверкающим Копьем.