– Тому, что они как люди.
Рик на ощупь собрал несколько кусков бетона и подтащил их к тюку.
– Я, конечно, слышала, что бывают такие, но думала, что такое только не у нас, не на острове.
– А где же? – натужно спросил Рик, подсовывая под веревку изогнутые концы арматуры.
– Ну, может быть, на материке, среди гериндо…
– Все, отойди в сторону.
Моника посторонилась, Рик развернул тюк и столкнул вниз, вскоре внизу послышался всплеск.
Они постояли еще немного, прислушиваясь к шуму усиливающегося ветра.
– Как думаешь, он утонул?
– Конечно утонул. Здесь наветренная сторона, а вдоль берега течение песок сносит. Глубоко здесь.
– Пойдем назад?
– Пойдем.
Они вернулись к своему капироче и сели на крыльцо. Моника вынесла бутылку с черной сахеллой, и Рик не нашел причины отказаться.
Сначала пили по очереди, потом Моника отказалась, а Рик так и пил, пока не прикончил всю бутылку. Он пытался измерить выпитое в «барбосах», но черная сахелла продавалась в красивых фигурных бутылках, а выпивка в «Синем марлине» в розлив. Однако когда у него возникло знакомое ощущение, что он снова бредет по узкой тропинке и вот-вот рухнет в пропасть, Рик понял, что «семибарбосовая» граница им снова пройдена.
Ну да, поначалу ему казалось, что он снова идет по тропе вдоль крутого склона, но сколько ни оборачивался, не видел за собой ни Моники, ни тяжелого тюка. Так и рухнул в бездну, не заметив ее в очередной раз. От быстрого падения защекотало в позвоночнике, потом заломило в ногах, перевернуло воздушной струей и ударило об илистое дно. Ошметки теплой грязи разлетелись по сторонам и перепугали черных птиц, которые жили на дне пропасти.
Они покружили над ним, покричали, а потом успокоились, уселись на его лицо и принялись чистить крылышки.
Издалека донесся вой ветра… Или…
Рик открыл глаза, птицы тотчас взмыли в небо и уселись на потолок.
«Это же мухи…» – дошло до него. Но этот странный шум, откуда он?
Набравшись сил, Рик повернулся на левый бок и увидел Монику. Она была в чистом цветастом халате, а ее волосы были убраны в аккуратный пучок.
«Значит, не на работе», – подумал Рик, знавший, что Моника, принимая клиентов, волосы всегда распускала.
«Ты уже проснулся?» – послышалось совсем рядом, и Рик понял, что с ним разговаривают его старые сандалии. Однако он на такие фокусы не поддавался, зная, что говорят не сандалии, а сахелла внутри него. И не простая сахелла, а черная – по пяти песо за сто грамм!
– Ты уже проснулся?
Рука Моники коснулась его головы, такая мягкая и приветливая. Рик даже отстранился с непривычки и закашлялся, давно его голову не гладили женщины, вот так, со значением.
«Да, дорогая, я проснулся. Свари мне, пожалуйста, кофе, пока я принимаю душ…»
«Давай только быстро, а то он остынет!»
«Я потороплюсь, сегодня полеты рано…»
– Вроде проснулся… – прохрипел Рик и вздохнул. Этот вернувшийся издалека диалог отозвался в нем застарелой болью.
– Я твоим душем попользовалась, ничего? Там воды еще много осталось.
– Ничего… – ответил Рик и сел, спустив ноги на пол. Посидел, привыкая к такому положению и новым ощущениям – пол оказался гладким и прохладным, потому что Моника его вымыла.
У стены напротив кровати стоял пластиковый стул, на нем лежали шорты. Рик опустил глаза и убедился, что абсолютно гол.
В этом не было ничего удивительного, напившись, он раздевался как попало, а мог и вовсе не раздеваться. Мог оставить на себе шорты и бейсболку, а мог – сандалии и бейсболку. У него случалось по-разному, оттого по утрам было о чем подумать, но теперь в его комнате оказалась женщина. Значит, что-то было?
– Ты… не могла бы подать мне шорты? – попросил Рик.
– Да ладно, вставай так, я отвернусь…
«Можешь и не отворачиваться, – подумал Рик. – По твоим воспоминаниям можно каталоги составлять. И даже – рейтинги».
Встав с кровати, он постоял пару минут, держась за стену, потом сделал шаг и едва не упал, но его вовремя подхватила Моника.
– А чего ты весь бумажками обклеенный? Они с тебя вчера сыпались, как конфеты…
– Конфетти…
– Ну да. Тебя проводить в душевую?
– Если тебе нетрудно…
Пока Рик мылся, Моника принесла ему шорты и повесила на гвоздь, так что к завтраку он вышел практически одетым.
– Тут мальчик приходил… – сказала Моника, садясь за стол.
– Какой мальчик? – спросил Рик, садясь и машинально беря из коробки галету.
– Сказал, что его зовут Зигфрид и что его послал Гарсиа…
Рик с трудом откусил кусочек галеты и, словно почувствовав чье-то присутствие, оглянулся. Из-за кухонной загородки выглядывал Морвуд. Его морда выражала одновременно испуг и удивление, ведь впервые коробку с его галетами посмели унести с ее постоянного места.
– Что ему было нужно?
– Он сказал, чтобы на работу ты сегодня не ходил.
– Это почему же?
– Не знаю.
Рик взял из коробки галету и, не оборачиваясь, швырнул через плечо, зная, что Морвуд подберет.
Поймав настороженный взгляд Моники, он криво ей улыбнулся, затем оглянулся и увидел, что Морвуд держит галету в зубах, однако не уходит, с беспокойством поглядывая на оставшуюся на столе коробку.
Чтобы успокоить его, Рик демонстративно закрыл жестяную крышку. Лишь после этого крыса ушла.
– Она у тебя, что ли, дрессированная? – спросила Моника.
– Вроде того… – ответил Рик, намазывая джем на несъедобную галету.
В дверь постучали.
– Это, наверное, тот мальчик.
– Пойду посмотрю, – сказал Рик, поднимаясь. Его снова повело в сторону, и Моника бросилась помогать, но он выставил руку, останавливая ее:
– Не бойся, я держу себя под контролем…
– Точно? – усомнилась Моника.
– Точно, – кивнул Рик и, держась за стену, пошел открывать.
На крыльце он увидел подростка лет тринадцати, давно не стриженного, с подбитым глазом.
– Привет, – сказал тот, смерив Рика испытующим взглядом. – Ты Рик?
– Да. Я Рик.
– Ох и несет от тебя. Небось с утра до ночи хлещешь?
– Хлещу. Что еще?
– Меня Гарсиа послал… Сказал, чтобы ты сегодня на работу не ходил и ждал его.
– Я… – Рик вздохнул, чтобы подавить приступ тошноты. – Я должен идти на работу и я пойду…