– Я всего лишь солдат, сэр, – сказала Ронсан, и в ее голосе зазвучал металл. – А если кто-то говорит мне, что я привлекательна…
– Вы бьете ему морду. Я угадал?
– Да, сэр. А я-то надеялась, что вы меня поддержите и прикажете капитану взять меня в рейд.
– Нет, Делия, я здесь только наблюдатель и немного советчик. Капитан лучше меня знает, что делать. Покараульте лучше мою крысу…
– Крысу?
Брови сержанта Ронсан подпрыгнули так высоко, что скрылись под налобником шлема.
– Да, крысу. – Браун кивнул в сторону домика. – Ее дважды вытаскивали из-под пола и она дважды возвращалась обратно, а теперь у нее, кажется, завелся приятель.
– Значит, не поможете, – произнесла Ронсан и, подняв голову, посмотрела на перелетавших с дерева на дерево пичужек.
– Нет, Делия. Извините.
Первый день рейда пролетел, словно кошмарный сон. Движение, движение и еще раз движение. Хотя Браун за две недели и подтянулся слегка, его автомат пришлось нести одному из солдат, а сам он дважды пользовался кислородным дозатором, чтобы держать заданный Альваресом темп.
Сами же спецназовцы никаких трудностей не испытывали, хотя, помимо прочего, несли на себе по сорок килограммов боеприпасов.
В случае необходимости группа должна была выдержать бой и засыпать противника бронебойными и зажигательными гранатами. У всех, кроме Брауна, были комплексы «джет», сочетавшие в себе пятимиллиметровый автоматный ствол и тридцатимиллиметровый гранатомет. Гранаты в него подавались по патронопроводу из заплечного магазина, именно на этот боекомплект и приходилась основная тяжесть ноши.
А еще были сами семикилограммовые «джет», запас воды, продукты, комплект связи и оптикоэлектронной разведки.
«Кони, а не люди…» – думал Браун, сидя на земле и отдыхая перед последним перед ночевкой броском. Пока он отсиживался и со свистом втягивал воздух, спецназовцы, за исключением капитана, разбегались по лесу для предварительной разведки. А когда через десять минут возвращались, снова становились на марш.
До самого вечера Браун так ничего и не ел. Но к этому он уже привык – солдаты «Нортекса» на марше пищу не принимали. Воду тоже не пили, лишь разбрызгивали под забралом из пульверизатора, а вот в лагере, возле надувного домика, там ели от души.
– Вы в порядке, сэр? – спросил капитан, садясь рядом и опуская забрало. Браун за этот жест был ему благодарен, хотя под деревьями было темно и лицо капитана скрывала тень.
– Да, как будто выдержал. Спасибо…
– Нужно поесть.
– Что-то не хочется, – вяло отмахнулся Браун.
– Нет, сэр, так не пойдет. В пять утра мы поднимемся и снова в таком же темпе будем двигаться до часу дня. Если сейчас не поесть, завтра вы свалитесь.
– Мне кажется… У меня внутри все одеревенело, я этих… пищевых таблеток даже разжевать не смогу… – пожаловался Браун.
– А у меня для вас сюрприз… – сказал капитан, протягивая майору что-то на открытой перчатке.
Браун включил на шлеме подсветку и увидел несколько желтых плодов.
– Что это?
– Местные называют желтой сливой.
– А на самом деле?
– Съешьте и узнаете.
Браун отстегнул с правой руки перчатку, размял пальцы и, взяв один из плодов, положил в рот.
«Слива» оказалась медово-сладкой на вкус, с мелкими косточками, которые легко разгрызались и по вкусу напоминали яблочные семечки.
– Вкусно?
– Да, капитан, вы меня спасли.
– Берите все, я не люблю сладкое.
– Спасибо, – ответил Браун, забирая остальные плоды.
– Ложитесь под этим кустом, сэр, мы уже побрызгали вокруг репеллентом, так что никакая тварь сюда еще трое суток не сунется.
– Спасибо, капитан. А где мое оружие?
– А вот…
Капитан положил рядом с Брауном его автомат.
«Нянчатся со мной, как с ребенком», – подумал майор и вздохнул.
– Спокойной ночи, сэр.
– Спокойной ночи, капитан, – ответил Браун и, доев сливы, снова пристегнул перчатку и опустил забрало. Хоть и побрызгали репеллентом, а под забралом все же надежнее.
Проснулся Браун еще до общего подъема, почувствовав, что нужно немедленно отлить. Каково же было его удивление, когда он увидел включенные подсветки почти всех спецназовцев – они бодрствовали.
Заметив, что майор проснулся, капитан подошел к нему и, подняв забрало, сказал:
– Доброе утро, сэр, через пять минут отправляемся.
– Да, капитан… Я только отолью…
Браун с трудом поднялся и на негнущихся ногах отошел к дереву. Где-то наверху разносился птичий гвалт – птицы радовались солнцу и новому дню, а здесь было темно, как ночью.
Разобравшись наконец с герметичной «молнией», Браун стал поливать дерево.
«Интересно, а как Делия обходится в такой ситуации? – подумал он. – Или есть специальные женские комбинезоны?»
Едва он привел себя в порядок, отряд встал на марш. Сначала двигались неспешно, как будто разминались, потом все быстрее и быстрее. Через час Браун снова стал задыхаться, но, следя за дыханием, постепенно поймал темп и почувствовал себя значительно лучше.
Снова были какие-то привалы, снова капитан о чем-то его участливо расспрашивал, а он отвечал и старался выглядеть бодрым. Потом опять движение, остановки для коррекции спутниковой навигации и череда ручьев, через которые пришлось перепрыгивать.
В какой-то момент Браун почти потерял сознание, однако продолжал двигаться, как автомат. Кажется, на него даже нападал небольшой удав, но его рассек ножом один из солдат, и марш продолжился.
«Я держусь, я все еще неплохо держусь…» – мысленно повторял Браун, чувствуя, что превратился в машину. Он мог двигаться, бегать и, возможно, даже стрелять, но вот думать и анализировать уже нет.
Сколько продолжался этот марафон, Браун не помнил, но в какой-то момент его неожиданно дернули за плечо, и он безвольно повалился на землю.
Ему подняли забрало, чтобы майор мог свободнее дышать, и он стал дышать, лежа на спине и глядя вверх – на крону платана, где два зеленых воинственных варана делили пойманную сороконожку.
Сколько Браун так лежал, он не помнил, но рядом оказался капитан Альварес, и майор смог самостоятельно сесть.
– Как вы, сэр? – спросил Альварес.
– Нормально. Могу идти дальше.
– Мы уже пришли.
– Как пришли?
Браун собрался с силами и поднялся на ноги. Его слегка покачивало, но все было не так страшно, к нему возвращалась способность соображать.