Сумерки на Карвэйн-Холл спустились быстро. В этих широтах они приносили быструю прохладу, и надсадно гудевшие кондиционерные станции получали наконец перерыв, чтобы собраться с силами для следующего, такого же долгого дня.
Слуга-фонтиец открыл дверь на широкую террасу и, вдохнув принесенные ветром травяные ароматы, вернулся к своей работе. Через несколько минут на этой террасе должны были накрывать стол для гостей хозяина, а потому требовалось быстро навести здесь порядок – собрать вакууматором пыль, осевшую на каменный пол за весь день.
Когда работа была уже почти сделана, на террасу выглянула Софи, которая ведала сервировкой. Она не была уроженкой Фонти, однако хорошо относилась к слугам-аборигенам, и они платили ей той же монетой.
– Как дела, Банга? Мы можем выносить столы?
– Да, мисс Софи! – во весь рот улыбнулся Банга – Я уже закончил.
Софи тотчас умчалась, а вместо нее на террасе появился начальник службы безопасности хозяина, Хосе Диас Увидев его высокую фигуру, Банга моментально пригнулся к самому полу и стал торопливо заканчивать работу. Он очень боялся Хосе, впрочем, его в Карвэйн-Холле боялись все слуги, хотя никто не мог припомнить, чтобы мистер Диас кого-то обижал.
Впрочем, этого и не требовалось. По одним только интонациям, звучавшим в голосе главного секьюрити, можно было понять, что Хосе каждого человека воспринимает как потенциальную жертву. Так ведет себя охотник в первобытном лесу, готовый стрелять в любую дичь, которая подвернется ему первой.
Наконец жужжание вакууматора прекратилось, и Банга, подхватив прибор, собрался выскользнуть в гостиную, однако Хосе задал вопрос, один из тех, которые он задавал всем слугам.
– Ну что? – произнес он, глядя на слугу через черные очки.
– Ни-ничего, мистер Диас, – промямлил Банга, напрягаясь, словно в ожидании удара.
– Все сделал? – одними губами спросил Хосе.
– Да, мистер Диас… – ответил Банга, замерев на месте, будто опасаясь, что главный секьюрити его проглотит. Однако тот не проглотил Бангу, а, выждав паузу и насладившись страхом фонтийца, сказал:
– Ну, иди.
– Спасибо, мистер Диас.
Слуга низко поклонился этому страшному господину и выскочил вон. Бегом добравшись до лестницы, он встретился с Софи и еще десятком слуг, тащившими приготовленную для террасы мебель.
– Там мистер Диас, Софи, – страшным шепотом произнес Банга.
– Ну и что из того? – улыбнулась ему Софи, однако внутренне вся подобралась. – Ничего страшного, Банга, нас же много…
И она кивнула на следующую за ней группу слуг. Но на самом деле она боялась. Очень боялась.
Позади суетились слуги, расставляя мебель и расстилая принесенные скатерти. Они тихо между собой переговаривались, делая вид, что не замечают Хосе, однако он чувствовал, какой они испытывают трепет.
Впрочем, сейчас у начальника службы безопасности были другие дела, поскольку у его босса ожидалась вечеринка с большими людьми.
Под вечеринкой понималось очередное совещание деловых партнеров, которые собирались вместе не реже одного раза в год. Иногда и чаще, если того требовали обстоятельства.
Вот и в этот раз встречу решили провести всего через пять месяцев после подобного съезда на Бронтзее, где принимавшей стороной был Эдгар Хубер – некоронованный король Бронтзее и пустынного Орфея. Как полагал Хосе, для внеплановой встречи были какие-то чрезвычайные причины, однако в их суть он старался не вникать: пять лет назад его предшественник – Гуго Мартинес – развил бурную деятельность и был убит выстрелом в затылок, когда принимал секретное сообщение от «неизвестного абонента».
Если большие люди решили встретиться, его – Хосе Диаса – задача заключалась в том, чтобы ничто не нарушало их уединения. А уж тем более не угрожало их жизни.
– Доменик, как у тебя дела? – тихо спросил Хосе, слегка придавив пальцем приклеенный возле воротника микрофон. Доменик был его заместителем и сейчас находился внизу, в лесном массиве, который играл роль зоны отдыха. Хозяин очень любил лес и отказывался уничтожать его даже для нужд безопасности. Поэтому приходилось осматривать там каждую травинку.
– Все в порядке, сэр. Территория отсканирована заново, к тому же я оставлю здесь сорок человек.
– Хорошо, Доменик. Кто у нас на крыше?
– Люди Ткачука и Бо Сикорски со своей группой.
– Порядок. До связи.
– До связи, сэр.
Закончив разговор, Диас медленно повернулся и пошел между слуг, заставляя их сторониться и шептать что-то вроде, «извините-извините».
Возле самой двери в гостиную Диас остановился и, покосившись на Софи, спросил:
– Как дела, кошечка?
– Все в порядке, мистер Диас, – стараясь держаться независимо, ответила Софи.
– Ну-ну, кошечка, – как всегда неопределенно ответил шеф безопасности и вышел, вызвав у работавших на террасе слуг одновременный вздох облегчения.
В семь пятнадцать вечера, точно по согласованному расписанию, пассажирская яхта класса «фламинго» показалась на экранах радаров станции Карвэйн-Холла.
– Прошу прощения, сэр, яхта мистера Хубера, – сообщил дежурный по персональному каналу хозяина.
– Окей, ребята, примите его по первому классу, – распорядился хозяин.
– Слушаюсь, сэр, – ответил дежурный и приступил к диспетчерскому сопровождению.
Спустя сорок минут судно весом в полторы тысячи тонн зависло над посадочным терминалом. Включилась приемная гравитационная подушка, и от перегрузки во всех помещениях Карвэйн-Холла мигнуло электричество.
Затем яхта коснулась площадки, и рев ее двигателей пошел на убыль. Тем временем в небе уже двигались светящиеся точки следующих судов, которые дежурный поочередно заводил на посадочные терминалы.
Диас, как и положено секьюрити его ранга, оказался рядом с яхтой прежде механиков. От обшивки еще исходил жар, а воздух вокруг был наэлектризован так что пощипывало язык, однако шеф безопасности терпеливо ждал, зная, что в данный момент его персону идентифицируют по сотням параметров.
Наконец послышался негромкий скрежет, и в боку яхты прорезалась дверь. С громким шипением разложился трап, и по нему бодро сбежал главный телохранитель мистера Хубера – Кристофер Шаддок.
– Привет, Хосе, – произнес он, и они обменялись рукопожатиями.
– Привет, Крис, – ответил Диас и снял темные очки.
Шаддок долго не отпускал его руки и вглядывался в лицо, и это вовсе не было проявлением симпатии. Таким образом проводилась окончательная проверка, чтобы определить, кто перед тобой – друг или его искусная имитация.