В это время докладчик комиссии закончил свою речь.

– Спасибо, – тут же отреагировал Нагель. – Спасибо Болтеро Гамбургу за столь интересный доклад, Мы непременно примем его к сведению. Следующий, пожалуйста…

Поднялся новый докладчик, и опять начался этот безликий монолог очередного лоббиста.

«Сволочи», – еще раз подумал Нагель. Потом вдруг вспомнил, что назвал первого докладчика Болтеро Гамбургом, в то время как того звали Хулио Дрезден.

Впрочем, это не имело никакого значения, и команданте уставил взгляд сквозь прозрачную панель, туда, где на контролируемых Треугольником пространствах набирались боевого опыта и нагуливали силу пилоты новеньких «фархадов».

Именно команданте отреагировал на яркую вспышку, а затем на череду длинных трасс реактивных снарядов. По непонятной причине тренировавшиеся штурмовики перешли от учебного боя к схватке «полный контакт» Буквально через несколько секунд поступило со общение службы безопасности для телохранителей команданте.

Там сообщалось, что между пилотами возник конфликт и теперь можно было ожидать чего угодно. Особенно учитывая тот факт, что освещенные ярким светом прозрачные панели могли привлечь внимание бесконтрольных пилотов.

Анни и Хлоя буквально подхватили Нагеля под руки и потащили вон.

– Продолжайте без меня! Я сейчас вернусь! – упокоил Нагель членов комиссии и исчез за стальной дверью.

Между тем схватка «фархадов» принимала ожесточенный характер, и отстреленные плоскости и фрагменты машин уже разлетались по сторонам. И поскольку ни одна сторона не реагировала на приказы службы безопасности, со станции ударили зенитные батареи.

Они довольно быстро разорвали в клочья всех драчунов, и только один уцелевший пилот, прокричав в эфир: «Да здравствует команданте!», врезался в станцию – как раз в тот самый зал, где минуту назад находился Йоган Нагель.

Тяжелый удар потряс все западное крыло, и Нагель поежился. Он успел укрыться в одном из внутренних помещений и теперь, прислушиваясь к топоту аварийных команд, размышлял над тем, отчего же ему так не везет.

Сначала двенадцать рейдеров, теперь не меньше двадцати «фархадов», и вообще – плохое настроение.

– Как вы себя чувствуете, мой команданте? – поинтересовалась Хлоя.

– Ничего, как будто я пережил и этот удар, – драматическим тоном произнес Нагель.

В этот момент Я дверь его временного убежища постучали.

Анни и Хлоя выхватили пистолеты, но Нагель придержал их и сказал «войдите». Тяжелая дверь приоткрылась, и показался пропахший копотью и луком технолог Банкок. Он с удивлением заглянул в стволы наставленных на него пистолетов и спросил:

– Ну так что, команданте? Я могу продолжать?

26

Четвертый день секретная команда Колина Дзефирелли «гостила» в доках ремонтной компании «Аниверсарио». Владелец доков был обязан Дзефирелли жизнью своего ребенка, которого свободный агент вырвал из рук похитителей, действуя крайне жестоко и эффективно.

Для этого ему пришлось взорвать четыре представительства преступной организации, требовавшей с безутешного отца непомерный выкуп.

Потеряв несколько сотен членов клана, гангстерские бонзы были вынуждены отдать ребенка, в противном случае Дзефирелли обещал начать уничтожение их семей.

Когда все работы на судах были закончены, главный механик смены явился в тесноватую каюту, где жил незнакомец, которому принадлежали эти корабли.

– Что скажешь, Ганс? – первым спросил Дзефирелли.

– Мы закончили, сэр.

– Полностью?

– До последнего гвоздика.

– А «начинку»? – поинтересовался Колин, имея в виду боекомплект.

– «Начинку» хозяин приказал грузить после смены, когда основная часть рабочих уйдет из доков. Он сказал, одно дело движки конопатить и другое – пушки снаряжать.

– Прав твой хозяин, – согласился Дзефирелли. – Хорошо, давай подождем вечера.

Когда механик ушел, Колин отправился к своей команде, которая жила на другом ярусе. Пилоты откровенно скучали, и известие о скором «отплытии», придало им бодрости.

Посидев с командой еще немного, Дзефирелли вернулся в свою каюту и, связавшись с удаленной станцией, прослушал присланные ему сообщения.

В основном его информаторы докладывали об изменении текущей обстановки – ничего серьезного, но одно сообщение было для Колина крайне важным. В нем сообщалось, что некий эскадрон смерти получил заказ на устранение группы Дзефирелли.

Скорее всего, они должны быть атакованы после взрыва фугаса на каком-нибудь из брошенных судов.

«Понятно», – сказал себе Колин. Подобная схема нападения была для него не нова. Он и сам пользовался ею.

За этим заказом стояла контрразведка, однако Колин видел за ней и тень большой четверки – тех господ, которым он объявил войну Спустившись на кухню, Дзефирелли приготовил себе кофе и там, среди горячих плит и сковородок, посидел на широком табурете, наблюдая за работой поваров и прикидывая возможные варианты развития операции.

Пока что он полагался только на собственную интуицию, а она подсказывала ему, что лучшая возможность пополнения набора улик – это погоня за конвоем. «Москито» были оборудованы самым лучшим шпионским оборудованием, а на одном из кораблей в торпедном аппарате прятался компактный шпионский агрегат типа «ВМС», который Дзефиретли взял со склада управления по фальшивым документам.

Спутник стоил целую кучу миллионов, однако Дзефирелли считал, что успех спишет все. А неуспех для него означал только смерть. В этом случае судебное преследование ему тоже не грозило.

Одной из трудностей во время преследования конвоя мог стать разговор с корпусом охраны, однако на этот случай у Колина было несколько электронных кодов, удостоверяющих его личность как сотрудника Второго управления, агента контрразведки из отдела «DEX» и чрезвычайного инспектора военной прокуратуры.

Последнее из прикрытии было наименее значимым, однако именно его во флоте боялись пуще других. Так уж сложилось, что военная прокуратура не любила флот, а флот мог ее только тихо ненавидеть.

Отвлекаясь от своих тяжких дум, Дзефирелли смотрел, как повара вынимают подносы с котлетами. В воздухе стоял дивный аромат, и Колин согласился на предложение румяного повара угоститься.

– К утру, когда начнется завтрак, сэр, они уже не будут такими свежими.

– Согласен, – кивнул Дзефирелли, удивленный тем, что впервые за последнее время испытал чувство голода. Те две пули, что прошили его насквозь, не добавили ему здоровья, однако Колин выжил благодаря своей злобе и необходимости закончить срочные дела. Он помнил лицо того молодого полицейского на Тахомаксе, который вмешался очень вовремя и не дал убийцам сделать контрольный выстрел.