Схватка без правил | Страница: 52

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

Хубер замолчал и стал наблюдать за Дзефирелли, который сосредоточенно соображал.

– Это у вас что – жареная картошка? – неожиданно спросил Хубер, указывая на вазочку с картофелем.

– Да, картошка.

– Вполне обыкновенная?

– Я какая же еще? – удивился Дзефирелли.

– Тогда я попробую.

– Конечно, это мое скромное угощение. Чем же вы питаетесь, если не секрет, мистер Хубер?

– Дома?

– Ну хотя бы дома.

– У себя на Бронтзее я стараюсь придерживаться здорового образа жизни. Корнеплоды с Дудифа, витаминные дольгеры, сок молочного дерева...

– Негусто, – покачал головой Дзефирелли. – Совсем негусто. И с женой, я слышал, у вас проблемы...

Хубер грустно улыбнулся и, похрустев картошкой, заметил:

– Это уже не мои проблемы, это ее проблемы. Если меня не убьют прихвостни этого Кевиши, я с ней разведусь. Не пожалею никаких денег.

63

Когда до позиций примарского флота оставалось пятьсот километров, эскадра адмирала Сванга начала замедлять движение, чтобы перегруппироваться в последний раз.

Оказавшись от первоначальной тактики охвата противника эрцкрейсерами, адмирал решил выставить на фланги крейсеры, поскольку для поддержки огнем у них не хватало боеприпасов, а в атаке много стрелять не требовалось.

На их долю выпадала роль отвлекающей силы, в то время как основной удар должны были нанести эрцкрейсеры.

Сомневаться перед битвой военачальнику не полагалось, однако Сванг не мог не сомневаться. Он был опытным воином и понимал, что примары начали закладывать основу своего успеха еще на перехватах тылового обеспечения урайской эскадры. Они не могли противопоставить противнику равное количество кораблей, а потому избрали другую тактику – обескровливания мощной флотской группировки.

Впрочем, и тех ресурсов, которые удалось накопить, вполне хватало для нанесения примарам поражения, однако для этого урайские суда должны были пройти к месту сражения беспрепятственно. А именно этого противник и не допустил. Все началось с обстрела автоматическими станциями и с попыток вражеских грабберов взломать компьютерные коды управления.

И одно, и другое нападение были отбиты, однако противник беспокоил эскадру на протяжении всех восемнадцати часов движения. У экипажей урайских судов не было ни одной спокойной минуты, поскольку примарская авиация, не считаясь ни с какими потерями, атаковала огромные корабли раз за разом. В ход шли торпеды, сдвоенные и строенные ракеты «лингер», старые баржи, груженные списанными донными минами, по которым суда урайцев были вынуждены открывать шквальный огонь.

Позже примары принялись бросать на врага корабли, набитые обычным мусором, но и их урайской эскадре приходилось расстреливать со всей основательностью.

Наблюдая за складывающейся ситуацией, адмирал Сванг понимал, что теряет очки, а его противник их набирает. И хотя эскадре удалось уничтожить почти семь тысяч судов малой авиации, давление оставшихся пяти тысяч единиц не ослабевало. Места погибших машин занимали резервные, а когда их не хватало, примары формировали сводные отряды.

Зенитчики-урайцы уже валились с ног, а орудия главных калибров были не в состоянии выставить огневой заслон – теперь они приберегали заряды для крупных целей.

Крепко досталась и урайским рейдерам, которые из-за слабости их собственной малой авиации контратаковали противника в лоб, принимая удары торпед и «лингеров». Из двух сотен судов восемьдесят три рейдера были разбиты полностью и еще около тридцати едва передвигались. В их командах скопилось много раненых, и боеспособными эти суда назвать было нельзя. Из тех рейдеров, которые выглядели достаточно хорошо, лишь немногие могли продержаться в бою более пятнадцати минут – их боезапас был истрачен.

Минные корабли, на которые возлагались большие надежды, оставались бездеятельными из-за слишком плотного характера столкновений, которые больше напоминали абордажные схватки. В таких условиях применять минные сети было невозможно из-за опасности поразить своих.

Не помогли адмиралу и РЛС-корабли, которым следовало выставлять помехи для систем наведения противника. На тридцать урайских РЛС-судов примары выставили не менее двух сотен – они двигались вместе с урайской эскадрой, находясь на безопасном расстоянии, и сводили на нет все попытки урайцев помешать обстрелу их кораблей.

– Итак, господа офицеры, – произнес адмирал Сванг, стоя перед своими помощниками, собравшимися в полном составе. – В относительном порядке у нас сохранились ударные бронированные средства – эрцкрейсеры и их линейные собратья. Это большая сила, и при правильном ее применении мы сметем врага с его позиций. Правда, о рейдах на фланги других фронтов можно забыть. Мы слишком поиздержались.

Адмирал замолчал, и слышно было только попискивание компьютерных блоков, продолжавших загружать свежие данные.

– Если вопросов нет, господа, начинайте раздавать схемы. Через полчаса мы атакуем...

64

По другую сторону фронта находилась эскадра адмирала Маккормака, который славился своим неуживчивым характером, особенно во взаимоотношениях с руководством. Маккормак не признавал никаких аргументов, кроме военной целесообразности, а потому мнения о нем были противоречивы.

Адмирал никогда не жалел человеческую жизнь, считая людей боевым ресурсом, однако в случае необходимости был готов эвакуировать каждого солдата, исходя из соображения, что солдат – это прежде всего дорогое имущество.

В боях против урайского флота Маккормак, как правило, одерживал победу, а если это не получалось по причине превосходства противника, умело отводил свои суда, ставя противнику ловушки и вынуждая его держаться на расстоянии.

За время своей военной карьеры Маккормак, получивший звание адмирала с большой задержкой, прослыл чем-то вроде спасателя, которого бросали на опасные участки разных фронтов, туда, где другие военачальники довели ситуацию до критической.

Впрочем, случалось, Маккормак отказывал Генеральному штабу, если видел, что ничего сделать уже невозможно.

Специализация «спасателя» отражалась на внешнем виде адмирала и на его образе жизни. Ему до водилось по трое суток без сна стоять на мостике флагмана, и потому во времена самой напряженной работы Маккормак «воевал» в толстом морском свитере и в солдатских ботинках. Щегольство флотских офицеров он не поощрял, возможно, потому, что сам был невысокого роста и к своим пятидесяти годам потерял половину волос.

Практически все, кто знал Маккормака, привыкли видеть его с сигарой. Не выпуская ее изо рта, он отступал, атаковал, совершал обводные маневры, а если ситуация заходила в тупик, адмирал прикладывался и к бутылке.

Буквально каждый на флоте слышал о случае в битве у Конорских Ворот. Тогда Маккормак после изнурительных многодневных переходов с целью избежать встречи с противником атаковал наконец с удобного положения и разгромил урайскую эскадру. А когда буквально через десять минут после финального залпа ему позвонили из Генерального штаба, Маккормак не мог связать и двух слов, настолько был пьян.