К парламентеру, наблюдавшему за странными играми великих бобунов, подошел один из фонарщиков.

– Что они, этса, делают, старшина Вуби? – опасливо спросил он.

– Не видишь разве, этса? Они тренируются убивать.

– О! – Фонарщик облизнул фиолетовые губы раздвоенным языком и сморщил кожу на лысой голове. – Но до чего же они страшны, этса. Боюсь, я не смогу теперь спать.

– Чего же ты хотел, этса, от бобунов войны? Они обязаны наводить ужас и быть омерзительными. Настолько омерзительными, этса, чтобы наши желудки извергали съеденную накануне пищу.

– Боюсь, этса, что так и будет, – жалобно простонал фонарщик. – Моя желчь уже играет и, будь желудок полон, этса…

– Пошел прочь… – прошипел старшина Вуби, заметив, что грозные гости посмотрели в его сторону.

К счастью, шубы были уже готовы, и запыхавшиеся подданные Марка Чибиса приволокли их к старшине.

Вуби принял их у трясущихся от страха ткачей и на вытянутых руках протянул грозным бобунам.

39

Тютюнин, как главный эксперт по мехам и теплой одежде, встряхнул сплетенный из сухой травы мешок и быстро продел в отверстия голову и руки.

– Ну чего? – спросил его Леха, также готовясь надеть свой мешок.

– Да ничего. Не смертельно и главное – согревает. Окуркин тотчас напялил обновку и стал похож на лешего в отпуске.

– Правда лучше. Или мне только кажется? Выпить бы чего согревающего.

– Ладно, выпили уже! – оборвал его Сергей и обратился парламентеру:

– Тебя как зовут, мужик?

– Старшина Вуби, этса! – ответил тот и поклонился.

– Хорошо, Вуби. А меня будешь звать Сергеем, а его Алексеем. Понял?

– Понял, этса. Серге-Ем и Алексе-Ем. Не желаете перед дорогой выпить согревающего пру?

Окуркин посмотрел на Тютюнина. Тот пожал плечами, однако, по всей видимости, был готов согласиться.

На всякий случай он спросил:

– А что, старшина, этот пру никуда нас не катапультирует?

– Что такое, этса, «катапультирует», великие бобуны войны? – осторожно спросил Вуби.

– Ну, не заплющит нас? Крышу не снесет? – пришел на помощь Леха.

Вуби наморщил лоб от переносицы до самого затылка и, задумчиво шевельнув ушами, покачал головой. – Заплющить не будет. А крыша, этса, крыши здесь нет.

– Ладно, – махнул рукой Серега. – Наливай.

– Наливай! – скомандовал старшина, и тотчас с задних рядов туземцев стали передавать дымящиеся деревянные кружки, литра по полтора каждая.

– Ух ты! – обрадовался Леха. – Это на глинтвейн похоже.

– А чего это такое?

– Глинтвейн? Ну.., бормотуха кипяченая. Буржуи ее очень уважают.

Когда кружка оказалась в руках Окуркина, он понюхал ее содержимое и разочарованно вздохнул.

– Это вроде супа… – сказал он.

– Ну да, – согласился Тютюнин. – По запаху напоминает раков, варенных с укропом. Ну, давай пить да пойдем. А то меня уже и в соломенном пиджаке пробирает…

Они начали пить.

Бульон оказался наваристым и вкусным. Он приятно согревал желудок, и тепло от него расходилось по всему телу.

– Уф! – Довольно отдуваясь, Окуркин посмотрел на Тютюнина. – Неплохо, хотя и не спиртное.

– Ага, – согласился Тютюнин. – А там на дне еще мясо.

Обращаясь к Вуби, Серега сказал:

– Ну-ка, сержант, посвети!

Вуби тотчас выхватил у фонарщика палку с лампой и подал свет.

– Мать честная… Да это ж тараканы… – произнес пораженный Леха.

– И какие здоровые, – заметил Сергей. – Но вообще… Меня от этого пру немного того.

– Прет?

– Вот именно – прет.

– Так это ж хорошо! – радостно воскликнул Леха, который тоже стал ощущать в себе прилив сил и общее поднятие настроения. – От плюща – плющит, а от пру – прет…

– Согласен, – поддержал товарища Сергей. – Ну, ефрейтор, – сказал он Вуби, – командуй поход. Мы уже в норме. Мы в норме, Леха?

– Мы в полном порядке, Серега. И все эти холода мне по… – Леха наморщил лоб. – Слово забыл. Ну ладно. Двинулись.

40

Отряд бодро шагал под гору. Бобуны войны чувствовали себя превосходно. Носильщики забора из шкур едва за ними поспевали, однако вследствие принятия пру Тютюнин и Окуркин уже совершенно не мерзли.

– Я вот что думаю, Алексей. У нас ведь тоже тараканы есть.

– Есть. И много. – Леха, не подумав, кивнул и едва не упал.

– Вот. Так почему бы нам дома этой пры не сварить?

– Почему? – Леха посмотрел по сторонам. – Боюсь, Серега, ни хрена у нас не получится.

– А почему так?

– Тараканы у нас мелковаты.

– Тут ты прав. Тараканы у нас не того…

Какое-то время они шли молча, думая каждый о своем, а аборигены, позвякивая колокольчиками, шагали на безопасном расстоянии.

– А если нам на развод пару штук прихватить, а? – предложил Тютюнин.

– Мысль хорошая. Тараканы плодятся быстро. Если повезет, мы с тобой торговлю начнем и магазин откроем… Я даже вывеску вижу. – Леха поднял руку и стал выписывать воображаемые буквы. – Тютюнин и Окуркин. Пруевые тараканы.

– Доставка на дом – бесплатная, – добавил Сергей. Внизу показались огни.

– Эй, сержант, это что за воинская часть? – поинтересовался Тютюнин.

– Это столица директоратора Марка Чибиса, этса. Называется – Чаки.

– Мне нравится, – сказал Окуркин. – Пора нам уже куда-то прийти, а то спать хочется.

– Скоро, этса. Скоро, – заверил старшина.

По мере того как вся процессия спускалась в долину, ветер стихал и становился не таким холодным. Вскоре повеяло домашними запахами и дымом очагов.

Сопровождавшие бобунов фонарщики и носильщики заграждения пошли бодрее, а Сергей и Леха, напротив, буквально засыпали на ходу.

– Эх, опоили нас, – пожаловался Окуркин, когда их с Тютюниным заводили в какое-то большое помещение. Немного осмелевшие аборигены поддерживали едва двигавших ногами гостей под руки, а затем, по команде старшины Вуби, со всеми предосторожностями уложили их на мягкие ковры.

Подданные Марка Чибиса поставили возле уснувших бобунов большие кувшины с водой и на цыпочках покинули комнату, тихо притворив за собой дверь. Запирать ее не стали, поскольку грозные гости могли обидеться и разрушить весь дворец директоратора.

Оставив у дверей четверых самых молодых солдат на случай, если бобунам все же потребуется кого-то съесть, старшина Вуби отправился делать доклад.