Все трое помолчали, следя за кайманчиками, которые обследовали новую территорию.
Найдя несколько сушеных мух, кайманы тут же их съели и даже облизнулись.
– Ты смотри, Кузьмич, – заметил Тютюнин. – Может, они у нас моль жрать будут, а? Трудоустроим их.
– Не, может, поначалу они и будут моль лопать, только потом и нам ноги пооткусывают. Они же до десяти метров вырастают.
– Да ты что?
– Точно.
– Надо будет их теще подарить, – заметил Тютюнин. – Скажу, что они не растут. Скажу, что карликовые…
– А ты откуда добыл эти яйца-то? – спросил Турбинов. – В зоомагазине купил?
– В каком магазине… – Сергей махнул рукой. – Их теща в зоопарке прибрала.
– Из-под носа у каймана? Это нужно подготовку иметь, – заметил Кузьмич.
– Ха! Ты не знаешь мою тещу, у ней по этому делу подготовка будь здоров! Она яйца не то что у крокодила, у слона вынесет, а он и не почешется.
Голодные кайманы начали пищать, и Серега, подобрав остатки сливочного масла, сделал им по маленькому бутерброду.
Новобранцы с аппетитом съели бутерброды и убрались под шкаф – отдохнуть.
Между тем с улицы уже доносилась сирена «скорой помощи». Спустя несколько мгновений перед входом «Втормехпошива» затормозил белоснежный фургончик-"Мерседес" с мигалкой и красным крестом.
– Где расчлененный гражданин? – деловито осведомились двое санитаров в хоккейных масках.
– Это не здесь, это дальше по коридору, – ответил Сергей, указывая в сторону директорского кабинета.
– Понятно, – сказали санитары и потащили носилки дальше.
– Сергей Ви-и-икторови-и-ич… – послышался чей-то игривый и вместе с тем знакомый Тютюнину голос.
Сергей повернулся – возле входа стояла врачиха Света, с которой он познакомился в прошлом году.
Света была в разводе и дважды выезжала на экстренные случаи слипания, которые происходили с Фригидиным, когда Серега в воспитательных целях пичкал его сахаром.
Света еще в прошлом году делала намеки и прижимала Серегу к стене своей тяжелой грудью.
Больше они не виделись, и Тютюнин надеялся, что этого и не случится, однако он ошибался.
– Сергей Викторович Тютюнин, – с удовольствием произнесла Светлана, надвигаясь на Тютюнина с неотвратимостью горной лавины. – Как поживаете? Не развелись еще?
– Нет, Света, с женой я живу хорош… о! Ой! Не надо, Света, мне же дышать нечем, – взмолился Тютюнин, припечатанный к коридорной стенке Светиным бюстом.
– Выдающаяся женщина, – произнес Кузьмич, покусывая былинку.
– Значительно выдающаяся, – подтвердил Турбинов, однако на помощь Сергею ни тот, ни другой прийти не решились.
Света смачно поцеловала Тютюнина в губы и оторвалась от него, лишь когда послышались тяжелые шаги санитаров, возвращавшихся с пациентом.
Поправив белую шапочку и успокоив волнующуюся грудь, Света посмотрела на Фригидина и его замотанный бинтом палец.
– Как это произошло, больной? – спросила она.
– Я только хотел потрогать яйца Сергея Викторовича, – честно сообщил Фригидин.
– Я бы тоже была не прочь, – усмехнулась врачиха и по-свойски подтолкнула Серегу локтем, отчего тот едва не улетел в дальний конец коридора. – А ему, наверное, не понравилось, что ты их потрогать решил, а, больной? – продолжала допрос Света.
– Ну… в общем да. Сергей Викторович не одобрил…
– Это потому что он гордый, – хохотнула Света. Она вгляделась в лицо Фригидина и, всплеснув руками, воскликнула:
– Вовик, Шурик! Это же наш экспонат, узнаете?
– У того харя была крысиная, – равнодушно заметил то ли Вовик, то ли Шурик. Внешне их было трудно отличить, тем более в хоккейных масках.
– А у этого она и есть крысиная, – заметил второй санитар. – Точно, Свет, я его узнаю. Наш прошлогодний экспонат. Даже фамилию его помню – Импотентов.
– Не Импотнетов я! Не Импотентов! А Фригидин! Фри-ги-дин!
– Да успокойся ты, какая разница? – миролюбиво произнесла Светлана. – Ты лучше скажи, после применения ноу-хау слипания были?
Держа перед собой замотанный палец, Фригидин плотно сжал губы и испуганно покосился на коллег по «Втормех-пошиву».
– Ну, чего молчишь?'– подтолкнула его Света.
– Не нужно об этом говорить, а то они смеяться будут! – пробурчал Фригидин.
– Расскажите нам, Светлана, – пробасил за всех Тур-бинов. – Нам ваше ноу-хау очень интересно.
– Ну хорошо. Случаев слипания у нас в прошлом году было много. Как будто всех медом понамазывали. И рецидивы – один за другим. Только мы его, понимаешь, отмочим, а в ночь снова вызов – острое слипание. Вашего Импотентова тоже дважды возили, правильно?
– Правильно, – подтвердил Серега.
– Фригидин я, – проскулил Фригидин, однако на его протесты не обратили внимания.
– Ну вот я и подумала: что, если пациентам прокладочку делать из промасленной бумаги, с применением между ягодиц. И на Импотентове мы впервые это проделали… С того момента наша станция «скорой помощи» решила все финансовые проблемы, поскольку основная клиентура – «новые русские». У них же в жизни всякие чрезмерности. Украл сто тысяч – слиплось. Он к нам, а мы ему прокладочку на вазелине. И все, иди дорогой товарищ, – воруй еще сто тысяч.
– И ворует? – поинтересовался Кузьмич.
– Конечно. Мы специально за такими наблюдали. Сто тысяч ворует – ничего, миллион ворует – тоже надежно, а вот свыше десяти миллионов прокладка вибрировать начинает, но ничего – эффект предохранения устойчивый и слипания не происходит.
В кармане Светланы зазвонил мобильник.
– Аллеу-у, врач Тулупова, слушаю вас… – ответила Светлана. – Так… так… Адрес говорите…
Закончив разговор, она убрала трубку и, улыбнувшись золотыми коронками, сообщила:
– И снова вызов прямо с Рублевского шоссе. Мы это Рублевское шоссе, блин, истоптали все. Ну поехали, ребятки, а ты, Сереж, жди – еще заеду.
Санитары засобирались, а затем один из них – то ли Вовик, то ли Шурик – спросил:
– Мужики, а у вас тут дрели нету или коловорота?
– Нету, – замотал головой Тютюнин. – А зачем тебе?
– Да дырки в масках не правильно проделаны – курить неудобно.
– А зачем вы в этих масках-то? – поинтересовался Кузьмич.
– Вызовы разные бывают, случается, что и к буйным выезжаем…
Впервые за последние несколько месяцев президент был без ковбойских сапог. Он стоял на своей овальной кухне в одних лишь боксерских трусах и пил утренний рассол.