Когда шаман снова заговорил, голос его понизился до хриплого шепота.
– Согласен, это слишком сильное проклятие. Оно не позволит людям владеть таким оружием.
– Если мы уничтожим красных или сделаем их бессильными, – поинтересовался Осторожный Олень, – кому еще может понадобиться такое мощное оружие?
– А если другой корабль спустится с небес и все начнется сначала? – спросил Менлик и выжидающе уставился на апача своими темными раскосыми глазами.
– Ну, если уж это произойдет, – убежденно вставил Тревис, – мы найдем ответы на подобные вопросы.
И это тоже было правдой. Там, на складе в древнем городе, могло найтись и другое, куда более мощное оружие, способное уничтожить корабль прямо в воздухе. Но думать об этом сейчас было слишком рано.
– Оружие со складов. Это и в самом деле колдовство мертвого народа, – задумчиво согласился Менлик. – Я так и скажу своим людям. Когда мы выступаем?
– Только когда точно узнаем, что ловушка сработала, и экспедиция красных уничтожена, – ответил Осторожный Олень.
На этом разговор и закончился. Шаман направился к своему народу, чтобы передать слова апачей. Тревис видел, как монголы готовятся к бою. Кто-то принялся чистить оружие, кто-то проверял походное снаряжение. В этих обыденных заботах прошел день. Апачи с нетерпением ждали сообщения с гор, но оно пришло только на утро следующего дня, когда Цуай, Нолан и Деклай вошли в лагерь. Военный вождь поприветствовал всех коротким жестом и улыбнулся напряженно ожидавшему Тревису.
– Все прошло успешно? – не вытерпел Тревис, желая поскорее услышать то, что было написано на лицах его соплеменников.
– Да, как мы и предполагали. Пинда-лик-о-йи вошли в корабль, едва только увидели его. Их нетерпение сослужило им злую службу, они взорвались вместе со звездолетом. Манулито отлично проделал свою работу.
– А Кайдесса?
– С женщиной все в порядке. Когда красные увидели звездолет, они оставили свою машину неподалеку на склоне холма, чтобы скво не могла убежать. Вывести из строя механизм оказалось не так уж и трудно. Теперь она свободна и вместе с мба'а направляется через горы прямо сюда. Манулито и Эскелта тоже сопровождают ее. Теперь... – тут он бросил испытующий взгляд в сторону монголов, – а почему они вместе с вами здесь?
– Мы ждали сообщения, – вставил Джил-Ли, – но теперь ожиданию пришел конец. Мы идем на север!
Они залегли на самом краю огромной низины, противоположная сторона которой скрывалась где-то за горизонтом. "Ложе древнего озера, – размышлял Тревис, глядя на весь этот простор, – или даже давным-давно высохшего моря". И может быть, в далекие времена на этом самом месте плескались соленые волны, с ревом налетая на каменистый берег и разбиваясь на миллиарды свежих брызг. Теперь же вся эта низина представляла собой огромную равнину, покрытую высокой золотистой травой, уже созревшие головки которой тяжело колыхались под легкими дуновениями степного ветерка. И все здесь казалось таким спокойным и безмятежным... вот только впереди, в миле от залегшего цепью отряда воинов, посреди золотисто-рыжих просторов, виднелись небольшие купола монгольских юрт – серые, черные, коричневые – они словно стеной окружали огромную серебристую глобулу космического корабля. Да, это действительно был звездолет, но такой гигантский, которого апачам никогда раньше видеть не доводилось, хотя формой он сильно напоминал их собственный разбившийся корабль.
– Табун лошадей... пасется на западе, – в одну секунду опытным взглядом прирожденного всадника оценил обстановку Нолан. – Цуай, Деклай, берете на себя лошадей.
Они оба кивнули и стали быстро пробираться к табуну, осторожно пригибаясь к земле и прячась за стеной высокой травы. Им предстояло преодолеть пару миль, добраться до лошадей и вспугнуть их.
Для монголов, живших в куполообразных юртах, лошади представляли собой настоящее сокровище, как сама жизнь. Поэтому, если табун как следует вспугнуть, то они наверняка кинутся выяснять, что же случилось, и тогда путь к кораблю окажется открыт. Тревис, Джил-Ли и Бак, вооруженные пистолетами мертвого народа должны были выступить в авангарде ударной группы. Им предстояло, наверное, самое сложное – вскрыть оболочку звездолета и первыми проникнуть на борт корабля. Апачи рассчитывали на стремительность, но полагаться на помощь монголов они не могли. Во всяком случае до тех пор, пока бортовое оборудование не будет полностью уничтожено.
Трава перед Тревисом заволновалась и оттуда появился черный острый нос Нагинлты. Сосредоточившись, апач быстро передал койотам приказ следовать за двумя людьми, направлявшимися в сторону табуна. Он уже однажды видел, как эти ловкие животные умеют загонять в ловушку дичь. Они в два счета управились с жабьемордыми существами в первый день его пребывания на этой планете, справятся и теперь.
Судя по тому, что койоты присоединились к засевшим в засаду воинам час назад, Тревис понял, что с Кайдессой все в порядке. С Эскелтой и Манулито она теперь двигалась назад, на север.
Тревис испытывал неподдельную радость при одной мысли о том, что их безрассудный план так ловко удался. Но при каждом воспоминании монгольской девушки перед его глазами сразу же возникало перекошенное от злобы и отчаяния лицо, когда она обезумевшей кошкой бросилась на него в коридоре корабля, пытаясь выцарапать ему глаза. Она имела все основания ненавидеть его, и все-таки он надеялся...
Они продолжали следить одновременно и за пасущимися лошадьми, и за юртами. Иногда появлялся кто-нибудь из монголов. В лагере шла самая обычная жизнь, но вот никакого движения на корабле видно не было. А может, красные закрылись на его борту, получив каким-то образом сообщения о двух нападениях, подорвавших их силы?
– Ага!.. – выдохнул Нолан.
Одна из кобыл в табуне приподняла голову и посмотрела в сторону лагеря. Во всей ее позе читалась подозрительность и тревога. По всей видимости, апачи уже добрались до табуна и теперь отрезали его от ряда юрт. И монгольский дозорный, сидевший на земле, скрестив ноги, рядом с пасущейся оседланной лошадью, встревоженно поднялся на ноги и принялся осматривать равнину.
– Аху-у! – древний воинственный клич апачей, который звучал среди пустынь, каньонов и юго-западных равнин Америки, понесся по просторам золотистой степи Топаза, подхваченный раздольным ветром.
Лошади развернулись и галопом бросились прочь от поселения. Коричневая фигурка человека выскочила из высокой травы и, вскидывая руки, точно крылья, бросилась за табуном. Затем апач ухватился за гриву и в едином броске взлетел на спину лошади. Только великий воин и прирожденный наездник мог проделать такое. И теперь всадник с гиканьем и криками гнал табун дальше от стойбища, и оба койота помогали ему, со звонким тявканьем бросаясь коням под ноги.
Среди юрт поднялась суматоха. Весь лагерь моментально превратился в настоящее осиное гнездо, в которое сунули палку. Как растревоженные насекомые, монголы высыпали из своих убежищ, крича и размахивая руками. Большинство мужчин кинулись за табуном. Один или два вскочили на лошадей, которые были привязаны в лагере и пустились вдогонку. Теперь наступил черед действовать ударной группе апачей. Они молча скрытно устремились к кораблю под прикрытием высокой травы.