В отличие от Дзирта, разделавшегося со своим противником с характерной грацией, Энтрери с яростью набросился на своего дворфа, осыпав того градом коварных ударов и быстрых как молния выпадов, стараясь зацепить его сжимавшую меч руку. Серый дворф быстро понял, чего добивается противник, – его кисть постепенно начала неметь.
Дергар, стараясь прикрыть руку щитом, перешел к обороне.
Но Энтрери только этого и ждал. Улучив момент, он метнулся в сторону, противоположную движению врага, и ударил точно между пластинами доспехов дворфа, чуть пониже плеча. Кинжал глубоко вошел в тело воина, пробил легкое, и дворф рухнул на каменный пол, захлебываясь в собственной крови.
Дзирт тем временем подошел к последнему оставшемуся в живых дворфу – это был тот самый воин, которого ранил Энтрери в первые мгновения боя. Сейчас он сидел, прислонившись спиной к стене тоннеля, в нескольких футах от места схватки. В свете торчавшего прямо над ним факела скопившаяся под дворфом лужа крови отсвечивала ярко-алым цветом. Но даже будучи смертельно раненным, дворф нисколько не утратил своего воинственного пыла. Увидев подходящего к нему эльфа, он, готовый драться до конца, угрожающе взмахнул мечом.
Это был Макнаггл. Дзирт узнал его, и внезапно в нем проснулась жалость к поверженному противнику. Дьявольское сияние мигом погасло в глазах эльфа.
Но мимо него, искрясь множеством драгоценных камней, со свистом пролетел тонкий блестящий предмет и разом положил конец всем переживаниям Дзирта.
Кинжал Энтрери глубоко, по самую рукоять, вонзился в глаз Макнаггла. Удар оказался настолько чистым и точным, что дворф даже не упал, а так и остался сидеть, опираясь спиной о стену. Только теперь кровь капала в лужу из двух ран.
Дзирт похолодел от злобы и ярости и даже не посторонился, чтобы дать убийце подойти забрать свое оружие.
Энтрери рывком высвободил кинжал и повернулся к эльфу, а тело Макнаггла шлепнулось в лужу крови.
– Четыре – четыре! – объявил убийца. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе обыграть меня?
Дзирт ничего не ответил.
Оба напряглись. Каждому из них не терпелось закончить начатый в нише верхнего уровня поединок.
Они были так удивительно похожи и вместе с тем так трагически отличались друг от друга.
Ярость, охватившая Дзирта в момент бессмысленного убийства Макнаггла, никак не проявилась внешне. Он лишь утвердился во мнении о своем жутком спутнике. Ему ужасно хотелось убить Энтрери, однако вовсе не из-за его грязных поступков. Собираясь убить Энтрери, Дзирт надеялся окончательно уничтожить все то темное, что продолжало скрываться на дне его собственной души. Эльф как бы боролся с самим собой – таким, каким он мог бы стать, если бы не покинул город темных эльфов. Дзирт частенько задумывался, не является ли его уход на поверхность тщетной попыткой нарушить природный порядок вещей. Останься он среди своих сородичей, и это его кинжал вонзился бы сейчас в глаз несчастного дворфа.
Энтрери взирал на Дзирта с не меньшим разочарованием. Эльф был таким искусным бойцом! Но его ослабляла совершенно непонятная убийце чувствительность. Возможно, в душе Энтрери и завидовал способности переживать и сострадать, которую проявлял Дзирт. Будучи бесконечно похожим на него, Дзирт лишь подчеркивал пустоту внутреннего мира убийцы.
Но чувствам никогда не суждено было взять верх над разумом Артемиса Энтрери. Всю свою жизнь он упорно стремился стать безупречным орудием убийства, и свет доброты был бессилен прорваться сквозь тот барьер тьмы, которым он сумел себя окружить. И Энтрери намеревался доказать и эльфу, и самому себе, что в душе истинного бойца нет и не может быть места слабости.
Они, тяжело дыша, стояли друг против друга, хотя ни один из них не знал наверняка, кто же все-таки первым шагнет вперед. Клинки чуть подрагивали, словно в предвкушении новой схватки, и каждый ожидал, что противник первым бросится в бой.
И тут до них снова донесся топот сапог воинов-дергаров.
В глубине нижних уровней горного города, в огромной пещере, стены которой скрывала вечная тень, а потолок был так высок, что его не могло осветить даже пламя самого яркого костра, лежа на огромном пьедестале из чистого мифрила, отдыхал правитель Мифрил Халла. Перед ним россыпью лежали несметные богатства – горы монет и драгоценных камней, необычайной красоты кубки, оружие и множество других вещей, выкованных из мифрила умелыми руками искусных мастеров-дворфов.
Вокруг бродили темные тени, чудовища его мира, огромные псы, способные жить очень долго, его верные спутники, всегда готовые отведать человечины, мяса эльфов или кого-нибудь еще, кого можно было настичь и загрызть в результате бешеной погони.
Мерцающий Мрак предвкушал очередное развлечение. Судя по шуму наверху, в пещеры проникли непрошеные гости, а чуть позже к нему явились серые дворфы и сообщили о воинах, убитых в одном из тоннелей верхнего уровня, и о том, что один из чужаков – темный эльф.
Дракон не принадлежал этому миру. Он явился сюда с уровня теней, известного обитателям материального мира разве что по кошмарным снам. Там Мерцающий Мрак был одним из старейших и наиболее уважаемых драконов. Но когда глупые и жадные дворфы, некогда населявшие этот город, дерзнули проникнуть на его уровень, дракон вырвался наружу и теперь по праву обладал сокровищами, в десятки раз превышавшими то, что удавалось скопить даже самым удачливым из его сородичей. И он не имел ни малейшего желания возвращаться назад.
Поразмыслив, Мерцающий Мрак решил, что лично встретит непрошеных гостей.
И вот, впервые со времен битвы с кланом Боевого Топора, тоннели города наполнились свирепым лаем псов-призраков, который вселял ужас даже в сердца ухаживавших за ними дворфов. Дракон послал их в западную часть города, ко входу, вырубленному в стене Долины Хранителя, туда, где незнакомцы вступили в Мифрил Халл. Обладая мощнейшими челюстями, проворные псы были страшной силой, однако сейчас их задача состояла вовсе не в том, чтобы затравить и уничтожить врага, – им предстояло лишь гнать незнакомцев к своему повелителю.
В первом сражении за Мифрил Халл Мерцающий Мрак лично уничтожил множество дворфов на нижних уровнях и в восточной части верхнего уровня города. Однако ему не удалось испытать сладкого чувства победы над врагом, он не смог преследовать противника до конца – коридоры оказались слишком узкими для его огромной туши.
Но на этот раз монстр не собирался лишать себя наслаждения, и его слуги со всех ног бросились выполнять приказание – гнать тех, кто дерзнул проникнуть в Мифрил Халл, на восток, туда, где он мог встретить их, к Ущелью Гарумна.
Мерцающий Мрак встал, впервые за последние двести лет, широко расправил обтянутые грубой кожей крылья, и на лежащие у его ног сокровища легла черная тень. Дворфы, остававшиеся в тронном зале, при виде взлетающего повелителя мгновенно попадали на колени – отчасти из почтения, но, главным образом, из страха перед драконом.