Похожий на кузнечика человек двигался, в отличие от своего маленького собрата, бесшумно. Когда он возник из полумрака рядом со столом, держа в руках два блюда, таких огромных, что их можно было использовать как щиты, Харальд невольно вздрогнул.

– Тушеное мясо, – просипел хозяин, – и рубленые кабюшоны в медовом соусе…

Мясо оказалось неплохим, по вкусу напоминало зайчатину, но с рублеными кабюшонами вышла промашка. Блюдо было наполнено светло-розовыми кубиками, плавающими в янтарном медовом сиропе. Первым туда влез Младший и тут же скривился, точно в рот ему попало нечто донельзя противное, вроде кошачьего помета.

Харальд из любопытства взял липкий и скользкий кубик (ложки тут были не в ходу, любое блюдо принято было есть руками). Поначалу ощущал лишь сладкий вкус меда, но потом рот наполнился чем-то мерзким, похожим на смолу. С трудом удержался от того, чтобы не выплюнуть. Краем глаза отметил удивление на лице хозяина.

К концу ужина блюдо с кабюшонами осталось почти нетронутым.

Комнату им отвели самую дальнюю по коридору.

– Кровать! – проговорила с восхищением Йофрид, когда за хозяином закрылась дверь. – Как здорово!

Она сдернула с головы надоевшую за день повязку, и волосы рассыпались по плечам.

Из-за двери послышался сдавленный всхлип, затем она скрипнула, закрываясь окончательно, и зашелестели удаляющиеся шаги.

– Этот ублюдок подглядывал, – спокойно сказал Младший. – Теперь он наверняка догадывается, кто мы такие…

– Каким образом? – спросил Харальд. – Вряд ли вести тут распространяются так быстро! Разве что они используют почтовых птиц!

– Ага, куриц, – фыркнула Йофрид. – Тех самых, которых вы нашли тогда в обозе… Давайте лучше спать!

– Ты ложись, – сказал Младший. – А мы будем дежурить по очереди. Мало ли что.

Первым стоять на часах выпало Харальду. Он погасил лампу и уселся в темноте, прислушиваясь к тому, что творится вокруг. На двери не было никаких запоров, и даже заставить ее было нечем. Кровати – просто глинобитные возвышения. Их с места не сдвинешь. Стулья – слишком легковесны, а больше никакой мебели в комнате не было. Если кто попробует ворваться, то останавливать его придется исключительно силой оружия.

Было тихо, стрекотала в ближайшем саду какая-то букашка, да слышалось ровное дыхание спящих. Под эти звуки Харальд сам едва не уснул, спохватился лишь в тот момент, когда готов был свалиться со стула.

Поспешно выпрямился и уставился в темноту, исключительно для того, чтобы глаза не закрывались. Время потихоньку шло, в окно проник свет одной из местных лун, светло-розовый, точно кабюшоны.

При воспоминании о них Харальда передернуло, и в тот же момент он насторожился – показалось, что легонько стукнула входная дверь постоялого двора. Но все было тихо, и он успокоился.

Когда пришел момент передавать пост Младшему, вся комната была затоплена лунным светом, словно сильно разбавленным красным вином. Розовые отблески стлались по полу, карабкались по стенам, прыгали по волосам Йофрид.

Едва Харальд дотронулся до плеча сына, как тот открыл глаза, словно и не спал.

– Случилось что-нибудь? – спросил он шепотом.

– Нет, – так же тихо ответил Харальд. – Время сменяться.

И тут же вновь долетел звук открывшейся двери, а за ним голоса.

– А мне сдается, что все же случилось, – Младший ловко, одним движением, вскочил, и стало видно, что спал он в одежде. – Буди Йофрид…

Лучом лунного света, только не здешнего, а своего, родного, сверкнул обнаженный меч.

Девушка заворочалась, что-то пробормотала во сне, не желая просыпаться. Харальд потряс ее сильнее, ощущая возрастающую тревогу. К их комнате, судя по звукам, приближалось несколько человек. Под дверь проник оранжевый отсвет факелов.

– Что? – спросила она недовольно, открывая наконец глаза. – Уже утро?

– Нет, нападение, – ответил Харальд коротко. – Вставай быстро!

Он повернулся, вскинул меч. Дверь тут же с треском распахнулась, ударилась о стену, и в комнату ворвались воины в цветастых халатах, с легкими изогнутыми клинками. Точнее, попытались ворваться – им помешал Младший.

Он встал у них на пути живой стеной, и душа его запела в предвкушении схватки, впервые за многие годы. Он вновь ощутил себя самим собой, прирожденным воином, молодым, сильным и непобедимым. Меч сверкал, с лязгом отшибая клинки противников, разрывая халаты и плоть с одинаковой легкостью.

Он пришел из того мира, где война была ежедневным делом, здесь же люди не сражались по-настоящему очень давно. У них не было против него никаких шансов.

Все закончилось очень быстро. Те, кто явились с мечами, лежали на полу. Одни – неподвижно, другие – дергаясь и оглашая воздух стонами; но все остались живы. Те, кто держал факелы, разбежались. Только хозяин остался в коридоре, прижавшись к стене. Лицо его даже в лунном свете казалось белым, точно первый снег.

– Тварь, – сказал ему Младший, – ты предал нас!

– Мой долг – служить Вечному Государю, да не закончится его правление! – гордо просипел человек-кузнечик. – И не помочь в поимке бунтовщиков – измена!

– Ух, прирезать бы тебя! – Младший замахнулся мечом.

– Брось его! – крикнул отец. – Быстрее к лошадям!

– Ладно – живи. – Харальд плюнул под ноги хозяину и побежал к выходу, догоняя спутников.

Входная дверь была распахнута. Должно быть, доблестные воины, убегая, забыли прикрыть ее за собой. Ночной воздух оказался прохладным и приятно охлаждал разгоряченное лицо.

– Откуда только узнали? – крикнул Младший, отвязывая жеребца.

– Об этом потом будем думать… – ответил отец. Он уже сидел в седле с мрачным видом, полосы его халата, зеленые на желтом, казались черными. – А сейчас нужно поскорее убираться отсюда! Ты разогнал десяток, но кто поручится, что они вскоре не явятся сотней?

Копыта ударили в землю, и по сторонам понеслись одинаково слепые по ночному времени фасады домов. Огромный красный месяц заливал светом мир, и впереди беглецов мчались их тени, угольно-черные, словно провалы в неведомую бездну.

Глава 16

Средоточие и символ власти есть Пирамида почитайте ее и поклоняйтесь ей

Вечные законы

Солнце яростно палило, должно быть задавшись целью поджарить землю и всех ее обитателей. Редко-редко робкие облачка затмевали яростный лик светила, принося кратковременную прохладу.

Утерев с лица пот, Харальд Младший в очередной раз огляделся. Они не останавливали коней всю ночь и половину дня, пробираясь пустынными обходными дорогами. Путь выбирала Йофрид.

Та тропа, по которой путешественники ехали сейчас, – узкая серая лента, была небрежно брошена на холмы, склоны которых покрывали рощи невысоких деревьев, сплошь увешанных зелеными плодами, похожими на небольшие сливы.